Я не ответила.

Новое утро началось со сбора вещей, которых оказалось не так уж и много: какая-то сменная одежда, части потертого кожаного доспеха, зеркальце с расческой да прочие пожитки. Нож – в голенище сапога для безопасности, старый отцовский меч, непривычный для руки, – на пояс, а несколько десятков золотых аланцев – в кошель и под одежду в походный сундук. Постояв возле окна, наблюдая за тем, как над крышами невысоких каменных домов занимается рассвет, расползаясь алыми пятнами, я вновь обошла свое скудное жилище, которое было не жалко оставлять наедине с тишиной. Скучать бы не стала – только влажность и пыль. Даже если за время путешествия сюда залезут воры, подумала я, им нечем будет поживиться. Тут оставалась лишь жалкая лежанка, ржавая посуда, железные ковши, старые стопки пожелтевших пергаментных листков, рукописные книги местных летописцев…

– Ох! – В спешке, чуть не забыв о самом важном, я откинула выцветший ковер ногой, подняв облако пыли, и упала на колени, цепкими пальцами отковыривая деревянные половицы. – Что ж так туго…

Спустя мгновение потайная дверца в полу поддалась и со скрипом повалилась набок. Внутри – деревянная шкатулка размером со среднее блюдо, украшенная резными сложными узорами. Достала из тайника – тяжелая – и положила перед собой, отряхивая пыль. В оранжевом солнечном свете, проникавшем через окно, она переливалась вкраплениями инкрустированных маленьких камней. Вещица очень дорогая. И мало кто мог представить насколько.

– Ты поедешь со мной, – улыбнулась я и бережно уложила шкатулку в сундук, проверив, насколько крепко держит крышку маленький замочек – ключ от него всегда висел у меня на шее. – Мы отправляемся искать новый дом.

Хотя, по правде говоря, я сильно в этом сомневалась. «Везем приправы и пряности. Платим много», – говорил вчерашний «друг» из таверны. Слишком сомнительное предприятие. И чем больше я об этом думала, тем меньше оно мне нравилось. С чего это им платить много рядовому члену команды? Тем более незнакомцу, который ничего не смыслит в морском ремесле. Мои опасения были вполне оправданны, однако лучше уж так, чем оставаться на месте. Сгнить в трюме корабля, как раб, или сгнить в каморке ветхого дома? Выбор невелик. Пускай информацией торгует кто-нибудь другой. Конкурентов в Кайшене у меня было предостаточно.

Я вышла из дома, перекусив черствым хлебом. В последний раз безразлично глянула на темные окна второго этажа и направилась дальше по улице – попрощаться с матушкой.

– И куда это ты собралась? – спросила мать, безучастно глядя на оставленный на столе мешочек с золотыми аланцами. Я положила туда двадцать золотых монет – солидную сумму для кайшенской дыры, чтобы она ни в чем себе не отказывала. – Надолго? Ишь, даже отцовский меч на себя нацепила…

– И что? – Я мерила шагами ее тесную темную спальню, раздраженно сложив руки на груди.

Стены семейного дома не навевали хороших воспоминаний – только тоску и тревогу. В тишине половицы скрипели под ногами особенно громко.

– Неужели решила повторить его «подвиг»?

– Возможно. – Ее вопросы раздражали все больше. Впрочем, как обычно.

– Ты хоть представляешь, что тебя там ждет, деточка? Море таит в себе не меньше опасностей, чем люди, которые ищут в странствиях свободу. Не говоря уж про чужие земли…

– Не опаснее моей работы и жизни в этой глуши, мама. – Я заскрежетала зубами.

– Твой отец этого не понимал, – продолжала нагнетать она нравоучительным тоном. – И скорее всего, уже мертв.

– Скорее всего, – передразнила я. – Ты была бы счастлива, если бы я отправилась следом за ним!