– Ну да ладно. Мне еще лучше. Прибери здесь, потом приготовь что-нибудь. Я на охоту. Надо на ужин кого-нибудь добыть.

– Мой господин, вам не обязательно охотиться. Я теперь с вами. Там монеты от папеньки. Это небольшой подарок. А я вам удачу приносить буду.

– Монеты? – удивился Глеб. – О, чудно! Только для игр рано. Пойдем в трактир!

Мистическая ли удача или всего-навсего звон лишних денег, но утро у Глеба складывалось самым наилучшим образом.

Он добрался до трактира в самое неподходящее для этого время. Попадал Глеб в город пешком, так как давно уж не владел собственной лошадью, а потому явился в самый полный посетителями час. Сильно устал и был готов завтракать лишь чаем да бубликами, купленными у торговки с коробом. Однако в трактире ему нашлось место. И не на лавке у двери, как было заведено ранее, а в отдельной зале для господ с вышитыми ришелье занавесками и накрахмаленными скатертями. Только Глеб утолил жажду прохладным клюквенными морсом и расслабленно наблюдал, как усатый мужик накрывает ему стол, как встретился взглядом с двумя своими приятелями.

Дмитрия он не видел уж пару лет, тот все спешил по отцовским делам и совсем не интересовался праздной жизнью. Федор же ещё лет пять назад уехал в Европу. Да, видать, вернулся и сейчас с удивлением разглядывал поношенную форму Глеба и сбитые каблуки на сапогах, за которые тому было нестерпимо стыдно.

Молодые люди обменялись приветствиями, и вскоре Глеб завтракал с ними. Они беседовали, как в былое отрочество, и Глеб почувствовал впервые за много месяцев себя на своем месте.

– Душу купил? – вдруг спросил Дмитрий, неуловимо кивнул в сторону аспидовой девицы. – Рад, что у вас дела в гору пошли.

Глеб почти забыл о ее присутствии. Настолько та была тиха и послушна. Следовала по пятам, но ни единым движением не раздражала. Услужливость, подобную этой, Глеб встречал только у старых слуг в лучших домах, и ему было приятно, что теперь и у него есть такая безропотная прислужница.

– Может, она крестьянка, и я ей плачу, – улыбнулся Глеб.

– Нет. У меня глаз наметан. Я на крепостных себе состояние сделал, хоть и небольшое. Однако больше, чем у вас.

– По мне, это отвратительно, – заметил Федор.

– Заниматься торговлей? – рассеяно уточнил Дмитрий. – Что в этом такого? Ваш отец тоже торгует.

– Но не людьми! К своим крепостным мы относимся как к обычным крестьянам. Они тоже Божьи создания. А вы что скажете?

– Крепостные не люди. А мне и люди безразличны, – ответил Глеб и налил себе еще чая из стоявшего на столе самовара.

– Варвары, – разочаровался Федор. – Мы не заслужили спасение.

– Друг, вы слишком долго были в просвещенной Европе, – сказал Дмитрий.

– Европа сама по локоть в крови, – заметил Глеб. – Не лучший пример сострадания. И с чего вы взяли, что участь вольного крестьянина лучше, чем крепостного?

Федор скривился так, словно его принимали за малое дитя.

– Они свободны! У них не отбирают детей, их не продают.

– Только дохнут от неурожая, мрут в армии и всю жизнь пресмыкаются. Я дворянин. Но свободы и у меня нет, – Глеб положил на корку ржаного хлеба ломтик сливочного масла, затем малосольной форели и подумал, что последний раз он так лениво завтракал еще при живой матери.

– Цени то, что есть, – хмуро ответил Федор.

– Вот тут я соглашусь с нашим романтически настроенным другом, – широко улыбнулся Дмитрий и так же, как Глеб, смастерил себе бутерброд. – Моя тетка в молодости красивая была, а потом лысеть начала.

– Матушка общалась с твоей теткой, – сказал Глеб. – Не слышал, чтобы у нее проблемы были с волосами, хотя такую сплетню матушка бы не пропустила.