Порывом ветра вдруг открыло окно. Потухли свечи.

– Эх.

Глеб подошел к окну. Собаки скулили, глядя на него.

– Тихо! Еще вашего нытья мне не хватает.

Он хотел закрыть громыхающие о стены створки, но вдруг одна из собак сорвалась с места, оттолкнула Глеба и выпрыгнула в окно. Вторая помчалась следом.

Глеб шел в ночь. Он не видел почти ничего вокруг, переступал осторожно и почти протрезвел от вынужденной сосредоточенности. Глеб хорошо знал эти места. Небольшая роща возле его дома была достаточно безопасным местом, дикие звери сюда не заглядывали, лихие люди в этих краях не водились. Какого черта его старухи помчались во тьму, ответить Глеб не мог.

Ливень был холодный, и потрепанная форма егеря почти насквозь промокла. Но Глебу было необходимо найти своих собак. Другой бы, может, оставил это дело, вернутся сами. Собаки же, не дети. В округе безопасно, в роще этой капкан встретить невозможно, как невозможны и прочие неприятности. Но Глеб слишком был привязан к горбатым сукам, чтобы сидеть дома и ждать, когда сами воротятся.

Внезапно он услышал неизвестный ему шум со скрежетом и скуление.

– Вот зараза! На кой ее туда понесло?

Усталый и раздраженный, он пробирался сквозь ветки, ища источник неведомых звуков.

Когда он все-таки выбрался из паутины ветвей, Глеб оцепенел.

В центре поляны парил огромный черный змей. Рядом с ним к земле жались собаки, истошно скуля и думая отползти, но не решаясь.

Змей парил не высоко, не более семи локтей от земли, и чем больше Глеб смотрел на него, тем больше понимал, что тот точь-в-точь из рассказа пьяницы музыканта. Шея длинная и тело как ночь черны, а крылья ― будто из платины и самоцветов. Радужным сиянием переливаются и словно звенят. Глаза у змея огненные и смотрит он в самую душу, словно отыскать ее может в каждом и вынуть.

– Здравствуй, Глеб. Слышал, ты в Бога не веришь.

Голос у змея был приятным. Совершенно не страшным, а даже располагающим к доброй беседе.

– Не верю. Но уже задумался, – Глеб немного попятился, но, поймав себя на трусости, остановился.

– Не бойся. Я не причиню тебе зла. Меня зовут Аспид. Мне такой, как ты, нужен. Моя дочь на землю просится, поглядеть, как люди живут.

Змей окинул жалкое тело Глеба и, решив для себя что-то, добавил:

– Беспокоюсь я за нее. Присмотришь?

Глеб молчал.

– Она послужит тебе. Что ты хочешь? Денег? Славы? Мы умеем быть благодарными. Пока дочка у тебя, удача будет улыбаться тебе. Во всем что ни пожелаешь.

– Нет, нет, нет, – спало с Глеба оцепенение. – Я в вашу породу хоть не верю, на сделку с тобой не пойду. Свобода мне важнее любых денег.

– Я на твою свободу не покушаюсь. И душа твоя мне не нужна. Это все крестьянские сказки. Все просто. Правила такие.

Змей чуть повел крылом, и собаки, как будто их отпустили, бросились бежать. Аспид вкрадчиво начал:

– Ты присмотришь за моей дочкой, чтобы никто ее замуж не увел. Она будет служить тебе. Потом я ее заберу. А ты продолжишь жить, как и прежде, только богатый.

Глеб молчал.

– Думай, думай хорошенько. Дела у тебя не важно. Уже три года как все проигрываешь. А матушка так тобой гордилась.

Глеб сел на землю и стал разглядывать, как воротившийся лунный свет играет на кристальных пластинах. Сколько силы было в змее, сколько благородства. Аспид продолжал:

– Вот купил бы деревеньку на тридцать душ тогда. Эх, зажил бы… Но нет, удача отвернулась от тебя. А я ее сильнее. Я могу все тебе вернуть. И не тридцать душ купишь, а все тридцать тысяч! Если захочешь.

– А что за дочка у тебя? Тоже змеюка?

– Нет, – засмеялся Аспид. – Красавица. Умница. Как бы не влюбился какой глупец. Я его заживо спалю!