Мы молчим довольно долго, я уплетаю оладьи, Тоня пьёт воду маленькими глотками. Пару раз ловлю её взгляд, и чувствую, как меня в него затягивает. Такой прозрачно-синий, но с тьмой, что на самом дне полыхает. Не чёрная, а какая-то фиолетовая, что ли, как перед грозой. И это тоже срывает крышу. 

- Я завтра тебя заберу с работы. Во сколько ты заканчиваешь? - спрашиваю, будто речь идёт о чём-то обычном. Будто мы вот так с Тоней садимся завтракать каждый день, потом разъезжаемся до вечера, я забираю её, когда она заканчивает, и мы едем домой.

И вдруг стало так уютно от мысли этой, когда представил Тоню на месте своей жены. Нехорошие такие мысли, неправильные, потому что сбыться не могли. Но чёрт бы всё подрал, как же они мне нравились. До какой-то саднящей боли от того, что представляю нереальное. 

Раньше слово «жена» у меня ассоциировалось с чем-то иным совсем. С долгом, что ли? Или со сделкой, когда два взрослых человека контракт подписывают и живут вместе, но на личную территорию друг к другу не лезут. Только с Тоней всё иначе было бы, я это нутром чуял. И ей бы иметь эту самую «личную территорию» бы не позволил. Да и сам вряд ли налево бы смотрел. 

От мыслей о том, что у неё мог кто-то быть, руки сами собой в кулаки сжимались, а на подкорке слово появлялось: «моя». 

- Зачем? - отвечает через время, но вижу, что всё поняла. Дыхание участилось, а пальцы с силой стакан сжали. Да сколько можно в этот сраный хрусталь вцепляться? 

- Трахаться поедем. 

Удаётся произнести эти два слова относительно спокойно. Смотрю, как лицо Тони румянец опалил. Мне нравилось, каким он был - как два мазка кистью на верхних скулах. Сразу выразительнее и ярче черты стали, и снова во мне пробудили что-то дикое и первобытное. Потому что не знал, что меня ждёт, когда наедине останемся. Это раньше, когда б*ядей имел, всё «от и до» ясно было. И в какой позе их можно, и в какое отверстие. А сейчас всё иначе.

- Хорошо, - просто говорит она, будто разом решается на то, что и без того понятно. - Буду ждать вас… тебя после работы. В восемь тридцать.

Встаёт и уходит, а я и не держу. Потому что получил, что хотел в данную минуту. Она не соскочит - знаю. Потому что слышу, как шелестит пакетом в прихожей, когда забирает бабло. Потому что нуждается в этом всём не меньше, чем я, пусть и причины у нас совершенно разные. Потому что уже завтра будет стонать подо мной и просить о большем. Я сделаю для этого всё.

Встаю из-за стола и убираю за собой посуду. Ставлю тарелку на ребро в посудомойку, а чашку Тони к лицу подношу прежде чем отправить мыться, и аромат вдыхаю жадно, каждые крохи впитываю как маньяк, который до жертвы своей добрался.

Странно это всё. Только я пока не понимаю, насколько именно. Понимал бы - послал бы всё к чертям собачьим, потому что после такой одержимостью буду охвачен, что у меня все кости наизнанку вывернет. И нутро полыхающее - тоже. Но пока я не знаю. Пребываю в счастливом неведении и считаю, что могу контролировать ситуацию.
Если бы знал тогда, как сильно ошибаюсь…

8. Часть 1. Отрывок 8

Этот день какой-то странный. Бесит так, что к обеду начинаю срываться на подчинённых. Всему виной - ожидание вечера и неуверенность, что Тоня будет на месте, когда приеду за ней. Она вообще для меня как другая вселенная. Будто всё, что я знал о женщинах, становится иным, когда я с ней. Дело даже не в её реакции, вернее, не только в ней. Дело в том, как я сам на Тоню реагирую.
Даже когда подростком был, не пережил вот этой острой первой влюблённости, страданий или чего-то ещё. Просто разложил девственницу и распечатал на каком-то общем сборище, заперевшись с ней в одной из комнат хаты, на которой зависали. Даже не помню, что чувствовал в тот момент. А после иметь стал баб без разбору. Брюнетки, блондинки, рыжие. Молоденькие или даже в возрасте. В моей постели их перебывало столько, что мне бы звание могли присвоить «почётный трахаль».