Засыпаю только под утро, надеясь, что Тоня не свалит, когда проснётся по трезвяку и вспомнит, где именно оказалась в ночи.

Меня будит какой-то шкварчащий звук и аппетитный запах. Не сразу соображаю, что ночевал не один, а когда всё же понимаю, глаза удивлённо распахиваются. Значит, не только не смоталась, но ко всему ещё и решила приготовить мне завтрак. Если это, конечно, не Лена, вернувшаяся раньше и решившая поиграть в примерную жену, что само по себе звучит абсурдно. 

Когда вхожу в кухню, Тоня обнаруживается возле плиты, на которой что-то сосредоточенно готовит. Судя по запаху - оладьи. Не могу отказать себе в том, чтобы не понаблюдать за ней, прислонившись плечом к дверному косяку. 

На ней всё ещё надета моя рубашка. Когда нагибается, осторожно приоткрывая дверцы шкафчиков в поисках бог знает чего, ткань приподнимается, едва не обнажая округлую попку. 

- Это самое сексуальное, что я видел за последнее время, - хриплым ото сна и возбуждения голосом говорю я, и Тоня испуганно ойкает и роняет сашет с ягодным джемом.

- Извините… я тут похозяйничала немного. У вас еды никакой в холодильнике.

Она права. Мы с Леной питаемся вне дома, потому что жена предпочитает «не быть кухаркой», а из жранья - только несколько упаковок сраного салата, от которого меня уже давно тошнит. 

- Молодец, - пожимаю плечами, как бы говоря, что ничего необычного в этом не вижу. - Я в душ, и когда выйду, давай уже на «ты». Я со всеми женщинами, которые мне минет делали, стараюсь не фамильярничать.

Когда возвращаюсь на кухню, Тоня уже переоделась в своё, царское, и наверняка собирается уйти. 

- Сядь, позавтракаем вместе, - киваю на стол, где на тарелке горкой лежат румяные оладьи. От одного их вида в желудке всё сворачивается спазмом и жрать хочется невыносимо. Вот именно их хочется, Тоней приготовленные.

Она сомневается. Долго. Это так по-женски - не сразу на хер отправить, а паузу взять. После чего отрицательно мотает головой.

- Это не просьба была. Сядь.

Устраиваюсь за столом, наливаю себе кофе. Пока кладу в него сахар, Тоня всё же решается. Присаживается напротив, несмело берёт с тарелки оладушек. 

- Это неправильно всё, - говорит едва слышно, в глаза мне не смотрит.

- Что - это?

- Вот так рядом с тобой сидеть. Вы же тут с Леной вместе завтракаете?

Ага, а ещё я её иногда на этом столе имею во все места, но только какое это имеет отношение к Тоне? 

- И что?

Начинаю есть, жадно, будто домашней стряпни сто лет не пробовал. Впрочем, так оно и есть. А магазинно-ресторанная херня уже поперёк горла стоит. 

- И ничего. Я ей всё объясню.

- Что ты ей объяснишь? Что приехала ко мне пьяная посреди ночи и осталась здесь до утра? Ну, валяй. 

Вижу, как на лице Тони растерянность появляется. Неужели и впрямь собиралась отправиться к Лене с чистосердечным? Наивная. И глупая.

- Но ведь ничего не было.

- Здесь - не было. В другом месте будет. 

- И Лена… она же всё поймёт.

- Уже поняла.

Тоня вздрагивает, как от удара, глаза распахиваются, а губы удивлённо приоткрываются. Смотрит, будто пытается понять, шутка это или нет. 

- И… как она отреагировала?

- Нормально отреагировала.

Конечно, вру. Но не рассказывать же ей, что именно на Тоню у Ленки такая реакция. Потому что чувствует этой своей обычной женской интуицией, что и у меня сидящая напротив женщина вызывает совсем не те же эмоции, что любовницы раньше. 

- Странные вы, - наконец изрекает Тоня, комкая в руках салфетку. Вижу, что хочет сказать что-то ещё, но сдерживается. Правильно, лучше один раз запомнить, что в наш брак со своим уставом лезть не стоит, и тогда всем будет легче жить.