Верона дала ей минуту – прочистить горло и высморкаться, после чего спросила:

– А тебе не известно, случайно? Наши Отцы-Наблюдатели слышат нас телепатически?

Джина немного подумала, вспоминая примеры из прошлого:

– Слышат, я полагаю, с учётом всех их способностей, но точно я не уверена. Сама я с этим не сталкивалась, но Марвенсен мне рассказывал, что когда он был совсем маленьким, лет пять или шесть примерно, он однажды сорвался с крыши. Причём – с высотного здания. Он там с мальчишками лазил, а отец его появился, поймал его прямо в руки и пробыл с ним до самого вечера.

Верона крепко зажмурилась. Ромашки – крыша сарая – застывшее в небе солнце – дорога, покрытая пылью – бесконечное ожидание, длившееся минутами, часами, днями, годами – до слов экдор проректора: «Кем бы ни был экдор Блэкуотер – человеком ли, эртаоном, ты не должна сомневаться ни в его любви к твоей матери, ни к тебе самой, соответственно…»

Часы на людских запястьях продолжали вращать колёсиками – минута-другая-третья… между ними текли секунды, уносившие время жизни – человеческой – смертной жизни – абсолютно несоизмеримой с эртаонской бессмертной жизнью – бесконечной в своём исчислении.

Джина, с глубоким вздохом, означавшим: «Всё перемелется», – протянула к Вероне руку, погладила ей колено и прошептала тихо:

– Наши матери были счастливы. Полюбили. Смогли родить от них. Для женщины это – главное. Я бы всё отдала, наверное…

Смысл слов был прозрачен, как воздух. Верона подумала: «Боже мой. Так вот в чем дело, оказывается», – а Джина чиркнула спичкой из коробочки с надписью Marriott и, глядя на пламя – слабое – нервное и трепещущее, продолжила отстранённо, словно это не означало ни боли, ни унижений, ни бесконечных раскаяний, ни попыток лишить себя жизни, ни любви – бесконечной, глубокой – обрёкшей её на страдания:

– Знаешь, сколько я мучаюсь? Ровно четыре года. С нашего Дня Посвящения…

– Кто он? Один из Кураторов?

– Да. Старший Куратор Коаскиерса… Эрвеартвеарон Четвёртый. Ты его завтра увидишь. Он будет вести церемонию, и…

– Как?! – прервала Верона. – Эрвеартвеарон?! Терстдаран?!

– «Терстдаран» на эртаане. Ты про него уже слышала?

Возникла короткая пауза, что у Джины ушла на прикуривание, а у самой Вероны на вопрос: «Что делать?! Рассказывать?!» – к себе же и адресованный, и принятое решение: «Лучше сначала выслушать и сделать какие-то выводы». В результате она ответила:

– Да, от Томаса Девидсона. Он сообщил мне вкратце, что шесть эртаонов-Кураторов наблюдают за Академией и выдают свои санкции при проблемах с Седьмым департаментом.

– Возможно, – кивнула Джина. – Хотя я ни разу не слышала о каких-то конкретных санкциях. Эртаоны в такое не вмешиваются. Семёрки творят, что им хочется, и всё это – безнаказанно.

– Меня уже информировали, что Вретгреенское отделение – самое реакционное…

– Да! Они просто ужасные! Меня раз пять арестовывали!

– За что?! – поразилась Верона.

Джина слегка замялась:

– Ну-у… в основном – за косметику. И ещё – за короткие юбки… Ну то есть не арестовывали, а делали предупреждение…

– Понятно, – Верона хмыкнула. – Забудем о них на время. Давай вернёмся к Терстдарану. Как часто ты с ним встречаешься?

– Редко, – вздохнула Джина. – На разных мероприятиях официального уровня.

– Он хоть раз с тобой разговаривал?

Джина сперва усмехнулась – но жалобно, а не презрительно, потом развела руками и ответила: «Нет, разумеется!»

– Почему это – «нет, разумеется»?

– Подобное исключается!

– Кем это исключается?

– Эртаоны второго уровня, и элагары тем более, со смертными не общаются!

– «Элагары»? А кто – «элагары»?