Но я высвободился из ее объятий, встал и принялся мерить шагами кухню. Не так-то просто было мне примириться с «самим собой», насилующим любимую девушку… Все ее объяснения меня никак не устраивали… Зато я, кажется, догадался, что происходит со мной: это было не что иное, как ревность – старая добрая ревность. Вот уж не думал, что я на такое способен… И к кому!.. Кто же он такой, в конце-то концов – этот мой совершенно немыслимый мистический «дубликат»?

– А что такого ценного в этом медальоне? – невинно поинтересовалась Ольга.

– В медальоне?..

Я остановился: и в самом деле… В этом стоило разобраться. Ведь если подумать, все те странности, что произошли со мной за последнее время, начались именно с медальона, который зачем-то скопировал Кегля… С этой нелепой поддельной фотографии, на которой он его себе «присвоил»… Вроде бы ерунда, но дальше этот медальон всплывает снова… Причем совсем не факт, что это тот самый медальон… Мой двойник требует отдать ему поддельный медальон Кегли, угрожая Ольге оружием, – ну полная ведь фигня!.. Хотя – вся эта история сплошная фигня, однако она произошла, и еще неизвестно, закончилась ли… Явно с этими медальонами что-то нечисто.

– Ты не хочешь об этом говорить? – напомнила о себе Ольга.

– О медальоне?

– Да. Что в нем такого особенного?

В медальоне, безусловно, было нечто особенное, но только теперь, впервые задумавшись об этом всерьез, я вдруг понял, что именно. У медальона была довольно любопытная история…

– Ну что ты молчишь, расскажи, – попросила Ольга.

И я рассказал.

Медальон достался Насиму от одного туземца. Мы сопровождали колонну беженцев из Джибути, когда на нас напали партизаны. Бой был короткий. Это даже боем нельзя было назвать: они просто обстреляли колонну из засады и тут же скрылись в чаще. Лес в тех местах рос сплошной стеной – почти джунгли, и для маленького отряда углубляться в него было слишком рискованно. Партизан мы преследовать не стали. Из наших никто не пострадал, а вот беженцам досталось. Четверо были убиты и с десяток ранено. Среди раненых был один старик, кажется, эфиоп – долговязый такой, седой, хорошо одет (ну, это по их понятиям). На старике висело столько украшений, что у нас новогоднюю елку редко так угораздит. Ему пуля попала в живот…

Когда мы с Насимом подошли к старику, чтобы помочь, он снял со своей шеи этот медальон, протянул нам и принялся что-то объяснять. Ему было очень больно, пот лил с него градом, но он и думать ни о чем не хотел, кроме этого медальона. Говорил он, по-моему, на суахили, так что мы все равно ничего не понимали. Однако, когда глаза у него стали закатываться, и мы сообразили, что дело совсем плохо, а он все тянулся к нам с этой безделушкой, Насим взял у него медальон, и старик тут же дал дуба, словно только того и ждал…

Медальон был золотой и выглядел точь-в-точь как логотип «Мерседеса»: три расходящихся луча, забранных в кольцо. «Мерседес», машина, конечно, неплохая, есть у нее и свои фанаты, но я и не предполагал, что в Джибути имеется такой культ… Судя по одежде, старик явно был кем-то вроде местного жреца или колдуна.

По кольцу медальона шла надпись, но, на каком языке, мы не смогли разобраться. Буквы были скорее похожи на схематичные рисунки. Кажется, это называется пиктограмма, хотя я в таких вещах не разбираюсь…

Ольга выслушала историю не перебивая. Когда я закончил, она попросила дать ей посмотреть медальон.

– Тут тоже есть надпись, – сказала она, внимательно изучив мое новое украшение.

– Да, я заметил… А на медальоне Виталика?

– И там была, – кивнула Ольга.