Крот. Бурные, продолжительные аплодисменты.
Томский. Спасибо.
Крот. Это была ирония.
Томский. Да? Я не очень хорошо понимаю иронию.
Крот. Учитесь. Но, в принципе, я пока не вижу повода ни хлопать в ладоши, ни свистеть. Скорее хотелось бы опять-таки понять. Я, например, могу представить себе процесс поиска писателя, но процесс поиска читателя как-то совершенно не рождает в моей голове никакого образа. Что это вообще значит? Как это происходит? Какой в этом смысл?
Томский. На ваши три вопроса я отвечу одним: а кто такой, по-вашему, читатель?
Крот. Кто такой читатель?
Томский. Да, кто это такой?
Крот. Читатель – человек, который читает книги.
Томский. Неплохо сказано. Но как он их читает?
Крот. В смысле?
Томский. Ну, например, он их читает часто или редко?
Крот. Скорее часто, чем редко.
Томский. Не скорее, а совершенно точно. Если редко, мы никак не можем назвать его читателем. Подразумевается, что читатель – это человек, который читает книги каждый день.
Крот. Соглашусь.
Томский. Хорошо, тогда пойдем дальше. А чем еще, кроме чтения, занят читатель?
Крот. Этого мы не можем знать. Каждый конкретный читатель может быть занят каким-то своим делом.
Томский. Тогда назовите хоть одно дело для читателя.
Крот. Ну, например, он может сидеть в офисе, или быть адвокатом, или предпринимателем, или инженером – да кем угодно. Именно так – определение «читатель» никак не влияет на род занятий человека.
Томский. Да? А вот я знаю одного инженера, и он говорил мне, что после того, как он стал работать, то почти перестал читать.
Крот. Я думаю, это довольно распространенное явление.
Томский. Чрезвычайно распространенное. Но не получается ли тогда, что если профессия человека напрямую не связана с чтением, то велика вероятность, что он будет либо читать меньше, либо вообще перестанет заниматься этим делом?
Крот. Есть такая вероятность, признаю.
Томский. Тогда мой вопрос следующий: а существует ли такая профессия как читатель?
Крот. Есть профессия – литературный критик, которого можно назвать профессиональным читателем, но такой профессии как читатель – нет.
Томский. Вы всё правильно сказали, ошибочно только употребленное вами время. Вы говорите – нет, а я говорю – не было. Еще никогда в истории не было такой профессии как читатель, но теперь она уже есть. Мы ее выдумали, и мы же сделали ее реальной. Вы говорили, что абстрактный читатель может заниматься каким угодно делом, а я вместо этого говорю, что каждый конкретный читатель может быть занят только одним конкретным основным делом, а именно – он должен читать. Только если чтение становится основным делом – только тогда читатель, собственно, и становится – читателем.
Крот. Хм… Но что такое «чтение как дело», и чем оно отличается от «просто» чтения?
Томский. А чем отличается всякая профессия от любительства?
Крот. Профессионал получает за свое дело деньги.
Томский. Все правильно. Вот я и плачу своим читателям. Плачу самую обыкновенную зарплату. Именно так чтение превращается из хобби в работу.
Крот. Но ведь еще совсем недавно вы тут слагали целые оды против работы!
Томский. Слагал, потому что речь шла о творчестве, а творчество не должно быть работой. А вот оценка творчества – должна, а иначе она останется на любительском уровне или станет привилегией профессиональных критиков. До сих пор так и было – теперь стало иначе. Теперь мы получили читательскую массу, чьим основным занятием, чьей профессией является оценка произведений искусства. О книгах мы, естественно, говорили для примера, на самом деле оценивается все – книги, фильмы, картины, мелодии – все, что имеет эстетическую ценность. И наш читатель является одновременно и зрителем, и слушателем. Так что, когда я говорю «читатель», вы уж постарайтесь услышать в этом слове «читатель-зритель-слушатель».