В разговоре настала пауза, каждый подумал о своëм, но продлилась она недолго.

– А может тебе бежать? Отсидеться где-нибудь, а там глядишь, и времена изменятся. Вон, говорят в Кирсанове, заварушка была, люди прежней жизни хотят.

– Отсидеться говоришь, нет Игнат, не годится такое, – Степан встал со скамейки и вышел из-за стола.

– Я, пожалуй, пойду. Некого мне бояться и ни от кого не хочу прятаться, пусть что хотят, то и делают.

– Сеня, ты не забыл, сегодня председатель наш, Леонид Карпович просил прийти пораньше на базу, там ещё две сеялки в ремонт привезли.

– Да, я помню мам, уже бегу, – ответил Сенька. Он выбежал из дома, надевая на ходу рубаху.

– Приду поздно, – он крикнул несколько слов вслед и скрылся за соседским плетнём.

Сенька работал на колхозной базе, где помогал ремонтировать технику, ему это очень нравилось, и он пропадал там целыми днями.

База располагалась не в самой деревне, а на выгоне, ближе к полям, чтобы как можно больше сократить расстояние и время на ремонт.

На большом зелёном лугу рядом с деревянным сараем стояли сеялки, плуги, приспособления для пашни и небольшое стойло для быков. А неподалёку стояла маленькая кузня.

Кузнец, Пётр Васильевич Мизуркин редко покидал кузню. Он жил один, ни жены, ни детей у него не было, поэтому идти через всю деревню в несколько километров он считал необязательным и оставался на своëм рабочем месте до утра. К тому же, он сторожил базу в то время, когда там никого не было.

Он это делал не за трудодни, и не за похвалу от правления, а потому что был настоящим коммунистом и считал, верил, что каждый должен вносить свой вклад в общее дело безвозмездно.

Сенька прошёл всю базу, но к удивлению по дороге никого не встретил.

Вот и показалась местная кузня, обычно как всегда из её трубы валил чёрный дымок, но не в этот раз. Дверь была открыта, и Сенька вошёл в кузню, в надежде услышать знакомый голос кузнеца Мизуркина.

– А-а-а Сенька, это ты? Ну, проходи, проходи.

Но нет, этого он не услышал. Сделав ещё несколько шагов, Сенька увидел председателя. Он сидел на том самом месте, где всегда сидел кузнец Мизуркин и смолил самокрутку, выпуская изо рта клубы дыма как паровоз.

Председатель посмотрел на Сеньку и ничего не сказал, в его взгляде была видна тревога, что-то выражало напряжённость, Сенька заметил это сразу.

– Здравствуйте, Леонид Карпович.

В небольшом пропахшем гарью помещении стояла тишина.

– А где кузнец? – Выждав несколько секунд, спросил Сенька.

Председатель встал и подошёл к молодому парню.

Его строгое выражение лица, пронизывающий решительный взгляд, изменились до неузнаваемости, в нём было видно отчаяние и злобу, ненависть и одновременно уныние.

– Убили сегодня товарища нашего, нет больше Сенька кузнеца Петра Васильевича, человека дорогого нам и нашей партии.

Сенька стоял и с недоумением смотрел на председателя.

– Как убили? Кто убил?

– Не знаю, пока говорить об этом рано, скоро приедет следователь разберётся.

Для молодого парня это была неожиданность, он действительно ничего не понимал.

– Что плохого он мог сделать, и кому?

Затем опять повторил свой вопрос:

– Кто это сделал?

– Сначала мы думали, что это сделал кто-то из местных, но потом…

– Что потом? – Переспросил Арсений.

– Да, говорят, видели около деревни незнакомца какого-то, он явно был не из местных. Хотя, что это сделал именно он, только предположение.

– Его застрелили?

– Нет, его нашли здесь недалеко прямо за кузней, с ножом в спине.

Арсений вышел из кузни и пошёл по узкой дорожке, которая вела прямо к сараю, где стояли косилки.

Он взял инструменты из мастерской и приступил к работе, хотя работа совсем не «клеилась» в голову лезли всякие мысли.