И вот что произошло этим памятным весенним днём. Я сидел возле окна, своего домика, который смог выкупить во времена приватизации лихих 90-тых годов. Это был небольшой старенький деревянный домик на окраине Вильнюса, который я начал обустраивать как «Центр медитации». Дальше стелился сосновый бор с правительственными дачами. Вполне хорошее местечко. Вот-вот должна подъехать из города Алиша…

…Помню тот день, – как тихо за окном шумели сосны. В небе солнце играло в прятки с облаками – то засветится обжигающе ярко, как бывает ранней весной, то опять скроется в тумане облаков. И кажется тогда, что весь мир окутывается в пелену городской дымки: деревья, торопящиеся мимо прохожие со своими маленькими проблемками, троллейбусы и дома, общественные учреждения и политические партии, и даже вдохновение поэтов, всё-всё кажется скованно этой желеобразной липкостью серого тумана. «Вот она – атмосфера современного города, – думал я, – а между тем душа человека страдает, ещё как страдает, каждая по отдельности в своей изолированной клетке леденящего одиночества.» С И С Т Е М А! ГОСУДАРСТВО – как проявление высшей формы национального самоосознания, – трубили газеты, вновь приобретшей независимость республики. И мои статьи, в которых я призывал отказаться от создания собственной армии, провозглашая нейтралитет страны в области международных отношений, не пользовались популярностью. Система в очередной раз меняла форму; говорили – на форму более цивилизованную, на самом деле – на форму более холодного расчёта разума, с внешне привлекательной обёрткой, под которой душа человека томилась в том же одиночестве, тем хуже переносимом на фоне витринного блеска. В общем, это и значило более цивилизованно… Вот такие грустные мысли крутились в моей голове, когда в дом вошла Алиша.

– Привет! – нежный голос любимой вернул меня на землю. – Я не одна. Знакомься, это Юрис.– Вместе с ней вошёл худобледненький молодой человек с длинными, неухоженными волосами.

– Дарунас, – неохотно протянул руку хипейскому парню, предложив ему место на диване. Сам опять свалился в кресло напротив окна, уже не зная сожалеть или обрадоваться тому, что моё уединение нарушено. Диск солнца в очередной раз выскочил из-под серой массы облаков, засветив мне прямо в глаза. В синеве засеяло яростью огня Светило Земли, напоминая о том, что силы природы не подвластны С И С Т Е М Е. И однажды сражение их неминуемо…

– Юрис иногда приезжает из Риги, – тем временем докладывала Алиша. – Мы познакомились в центре «Русской культуры». Помнишь, месяц назад я рассказывала тебе о человеке, который несёт весть об Учителе из России. На этот раз я решила пригласить Юриса к нам в гости. А вот и твой заказ. – Алиша достала из своей сумочки бутылку «Кагора».

Юрис от вина отказался, и вообще он – веганец, как и все последователи Учения. Он показал книгу своего Учителя и кассету «со словом», – как он выразился на своём «очаровательном» акценте латыша, говорящего по-русски. (Хотя я коренной литовец, сильный акцент этого парня даже мне резал уши. «Неужели, мой русский звучит так же безнадёжно», – мелькнула мысль.)

– Как зовут Учителя? – поинтересовался я, перелистывая тем временем страницы книги в хорошем переплёте. На обложке позолоченными буквами блестело претензионное название – «ПОСЛЕДНИЙ ЗАВЕТ».

– Виссарион, – последовал ответ.

– Не слышал такого…

Юрис много говорил про создающуюся Общину Виссариона, где люди в далёкой Сибири не кушают ни мяса, ни молочных продуктов, стараются жить в гармонии с природой, и скоро всё остальное общество, построенное на идеалах научно-технического прогресса, по убеждению этих людей, должно будет перестроиться именно по такому образцу общинной жизни на земле. Мне было приятно слушать эту сказку, наслаждаясь сладко-вяжущим вкусом любимого вина. Про себя я, конечно, улыбался от романтичной наивности Юриса и его соратников, но по мере того, как мне в одиночку приходилось опустошать бутылку «Кагора», – Алиша алкоголя не употребляла вообще, – он мне казался милым человеком.