– Я думаю, это вурдалак, – Филипп задумчиво ковырял остывший кусок того, что Вилли выдавал за парную телятину, – ну все сходится же. Отпечаток руки, причем отчетливый. Множественные укусы. Почему это не может быть вурдалак?

– Понятия не имею, – Аркус попивал добротный эль, – в жизни никогда не видел вурдалаков и это не я сказал, что это не может быть он. В конце концов с тобой спорит твой магистр кафедры, а не я.

Аркуса забавляла безобидная вспыличивость молодого ученого, который пытался по истерзанным трупам детей определить тварь, что завелась в Сироке. За последние три месяца было уже четыре нападения, но Аркус это никак не связывал с пресутствием ведьмы. Точнее это в принципе не вязалось с ведьмами, которые привыкли действовать гораздо тоньше, мастеровитее. А в этих нападениях читалась звериная злоба и первобытный садизм. Вероятно, какой либо монстр, или действительно одичавший орк повадился в Сирок. Места окрест города действительнго дикие, а людей Фарглума ни за что не хватит на патрули, так что мало ли какая образина могла завестись в темных закоулках туманного Сирока. Впрочем, охотника это мало волновало. А вот стремительно уменьшающийся запас денег, напротив, волновал чрезвычайно. Аркус прикормил местную, шпану, что бы те доносили ему все самые свежие и любопытные слухи. Парни к своей работой подходили с огоньком, и просили за это пусть не большие, но регулярные денежные вознаграждения, которые катастрофически опустошали карманы охотника. Плюс охотник время от времени подкидывал наличности Коху на изыскания ученого. Боги, хорошо, что на всякий случай Аркус оплатил еще на сезон аренду квартиры и завел депозит на пятнадцать криойев у Вилли сразу после того, как получил деньги за Бреддоков. Еще немного и Аркус вынужден будет вновь пойти на службу к Фарглуму, ибо альтернативы не было никакой.

– Ну смотри, отметины зубов, не сходятся со схемами строения челюсти у низшей нежити типа упырей и вурдалаков. – ученый вырвал Аркуса из мыслей. – Увеличенные резцы и клыки могут свидетельствоать…

– Филлип, – охотник хлопнул ученого по плечу, – перестань хоть один вечер болтать об этих несчастных детях.

– Но может статься, что я на пороге открытия нового вида нежити, мой друг.

– О, как же это полезно и ценно для науки и всего мира.

– Зря паясничаешь. К примеру, из лимфы вурдалаков, что обретаются в старых курганах в Эридорге, извлекли весьма действенную анестезирующую и лечебную вытяжку, исключающую заражение крови или гангрену.

– Бедный сирокский вурдалак, ибо Филипп Кох не успокоется пока не извлечет из него каких-нибудь из доселе неизвестных вытяжек.

– Иногда, я не понимаю, почему я позволяю себе с тобой общаться, – скривился ученый.

– Я порой задаюсь тем же вопросом. – поднял кружку охотник. – А теперь, тебе нужно идти, мой друг. Вероятно, я сейчас получу работу.

Что? – Кох обернулся вслед за взглядом Аркуса.

К ним от трактирской стойки не спеша шел хорошо одетый мужчина с бородкой клинышком и зачесанными назад каштановыми с седеной волосами. Смотрел он прямо на Аркуса, и охотник прекрасно знал этот взгляд. Взгляд человека, который готов расстаться с суммой взамен на услуги охотника за головами. Или убийцы.

Мужчина подошел.

– Добрый вечер, господа. – потенциальный наниматель немного поклонился, – Могу ли я переговорить с господином Фогриппером.

– Ну, смотря, о чем вы хотите поговорить?

– У меня к вам вопрос эээ…делового характера. Конфиденциальный, если позволите.

– Позволю, – Кох махом осушил стакан, – Доброй ночи господа. Аркус, заглянешь завтра?

– Да.

Как только Филипп удалился, охотник кивком пригласил присесть мужчину на его место. Мужчина присел и немного отодвинул тарелку.