Аркан горделиво подбоченился и тряхнул головой: всё-таки не каждый из имперских владетелей сможет привести за собой такой отряд, не опасаясь оголить рубежи своего домена! Даже Краузе – и тот, проходя сквозь Благородные ворота, продемонстрировал всего четыреста шестьдесят латников в своих цветах! Конечно, были ещё богачи-популяры Вермалены из Тимьяна, они тоже привели с собой настоящую армию, но… Появление Арканов запомнят надолго!
За полверсты до въезда в Кесарию Аркана встречал бургграф Штадлер с небольшим отрядом рыцарей в богато украшенной броне. Конечно, его предупредили о приближении к столице ещё одного делегата. Каждого из принцепс электор кесарийский коннетабль должен был встречать лично – такова традиция.
Квадратная челюсть Штадлера была гладко выбрита, доспехи сверкали, знамя стольного града Кесарии – пурпурный штандарт с золотыми ключами и короной – полоскалось за его спиной. Холодные синие глаза оптиматского аристократа не выражали ровным счётом ничего. Ни презрения, ни радушия, ни удивления от многочисленного и грозного эскорта Рема Тиберия Аркана.
– Ваше высочество, – сказал он. – Мы ожидали вас с Благородной стороны. Все делегаты прибывают туда.
– Мы малость заплутали, – ухмыльнулся Аркан. – Ваше сиятельство.
– Так что перепутали – берега Рубона Великого? – Бургграф прекрасно понимал, что над ним глумятся. – Вам теперь придётся проследовать через весь город!
– Проследуем, – кивнул Буревестник и испытующе уставился на Штадлера. – Будете нашим проводником?
– Довольно будет и герольда. – Презрительная гримаса наконец прорвалась сквозь флегматичную маску кесарийского коннетабля. – Йоганнес! Сопроводите делегацию Аскерона на Благородную сторону. Клаус! Скачите вперёд, предупредите стражу, пусть расчистят дорогу, освободят улицы… Вынужден откланяться, ваше высочество, дела не ждут!
– Храни вас Господь, ваше сиятельство, – смиренно склонил голову аскеронский герцог. – Свидимся на церемонии голосования…
Кто фыркнул – бургграф Штадлер или его каурый жеребец – понять было решительно невозможно. Вельможа развернул своего скакуна на месте и, дав коню шенкелей, сорвался в галоп вдоль городских стен. Его свита, горяча лошадей, последовала за своим господином.
– Орра! – выкрикнул Патрик Доэрти. – Войдём в Кесарию как на свадьбу?! С Богом – и с герцогом!
Ворота были раскрыты, изнутри, с улиц, площадей и из переулков Ремесленной стороны доносился неясный гул. Гавор Коробейник негромко проговорил:
– Они знают. Они ждут вас, мой герцог.
Аркан тронул поводья, резким движением расправил знамя – и двинулся вперёд.
Первым запел южанин, и Буревестник был ему благодарен: от кого-нибудь из старых ортодоксов, например от Скавра Цирюльника, можно было ожидать скорее псалма «На реках Аскеронских» или ещё чего-нибудь такого же, мрачного и воинственного. И неуместного в данной ситуации. Всё-таки они Кесарию не штурмом брать собрались… А Доэрти вовремя перехватил инициативу, и теперь пять сотен лужёных глоток выводили «Путь герцога»:
Ворота были открыты, и на Ремесленную сторону Аркан въехал первым. На секунду ему захотелось протереть глаза: кажется, все ортодоксы Кесарии вместе с жёнами и детьми высыпали на улицы, выстроились живым коридором и теперь приветствовали аскеронцев!
Рем ожидал чего угодно: тишины на улицах, проклятий, комков грязи и отбросов, летящих из толпы… Конечно – он надеялся, что люди Гавора сработают и хотя бы столичные ортодоксы примут его благожелательно, но не предвидел того, что навстречу выйдет вся община единоверцев и вместо грязи девушки будут бросать зверобоям цветы, а взрослые матроны – протягивать свежий хлеб… Буревестник второй раз за этот день почувствовал себя дома.