Разошедшийся гном потерял равновесие, его нога соскользнула с какой-то подгнившей коряги, и, шлёпнувшись на задницу, он поехал вниз по склону, раздирая в клочья те самые полосатые штаны. Рем и Патрик кинулись за ним: потерять только-только приобретённого союзника им не улыбалось.

– Да-а-а-а!!! Да-а-а, разгарнак! – Ёррин выскочил из-под огромного выворотня и принялся танцевать что-то отдалённо напоминающее то ли южную джигу, то ли боевые пляски фоморов. – Бузундуш тебе в душу, твою пещеру на куач сажал! Да-а-а! Скорее, скорее идите сюда, вы, бестолковые дылды, я покажу вам! Покажу!

Он снова бросился куда-то под корни огромной поваленной ели и принялся рыть – руками, ногами, всем телом, с ног до головы перепачкавшись в земле, но вовсе не обращая на это внимания.

– Орра, ты что делаешь? – поинтересовался Патрик.

А Рем предложил:

– Возьмёшь кирку или лопату? На кой чёрт мы тащили с собой весь этот инструмент, если ты прекрасно справляешься одними только конечностями?

– Кирку-у-у! – высунулась на свет Божий гномья лапища.

Аркан подал требуемое рукоятью вперёд, и дело пошло быстрее: раз, два, три мощных удара, металлическое звяканье, глухой стук и голос Ёррина, как из бочки:

– Факелы! Теперь нам понадобятся факелы. Я нашёл вход. – В голосе его слышалось удовлетворение.

– Вход куда? – спросил Патрик.

– Домой!

Людям пришлось пустить в дело лопаты и расширить проход – всё-таки отверстие, проделанное гномом в склоне холма, представляло собой не комфортную дверь, а узкий лаз, а ползти на животах компаньонам Ёррина не улыбалось. Доделав начатое, Аркан и Доэрти практически на ощупь двинулись вперёд. Через некоторое время мягкая земля под ногами сменилась гулким камнем. Ёррин меж тем в глубине высек огонь и зажёг факелы, сунув по одному в руку каждого из спутников, которые никак не могли привыкнуть к темноте. Но пропитанная горючим маслом ветошь вспыхнула, разгоняя тьму, и Аркан не смог удержать восхищённого возгласа:

– Благословен Господь, Творец миров, и велика сила Его!

Поражённый, он во все глаза смотрел на нерукотворный подземный дворец невероятных размеров, от стен которого многоцветным блеском отражалось пламя факелов.

Пещера была такой огромной, что туда могла вместиться, пожалуй, вся Цитадель Чайки вместе с барбаканом и донжоном, замковыми воротами, рвом и стенами! Огромные колонны из сталактитов и сталагмитов, гроты и галереи, арки и террасы – и всё это сверкало и переливалось немыслимыми оттенками, и простиралось так далеко, как мог достать свет факелов… Здесь были и целые озёра, и ручьи с чистейшей водой, и тёмные зевы провалов и туннелей, уходившие в глубь холмов.

– Сверкер-Дум! – сказал Ёррин. – Вот как я нарекаю эти благословенные чертоги.

– По праву первооткрывателя, – прозрачно намекнул Рем.

Гном осекся. Он понял, что позволил себе лишнее. Чтобы распоряжаться тут по-хозяйски, ему нужно или изменить условия договора – или забрать себе «благословенные чертоги» по праву сильного. А этого Ёррин сделать никак не мог: если бы кхазад просто взял и прикончил Аркана, против него ополчились бы все местные владетели-люди. Расовая солидарность – штука свирепая и неумолимая.

Сам-то Буревестник был в своём праве: Мишель дю Жоанар, а до него – Виктор, своими действиями поставили на кон всё своё имущество и жизнь близких людей, сначала поучаствовав в походе дю Массакра против Арканов, а потом и вслух заявив о кровной мести. «Победитель получает всё!» – так гласил древний Закон о вендетте. Так что формально и сам замковый холм, и небо над ним, и недра под ним, и вода на три мили окрест – всё это принадлежало Рему Тиберию Аркану.