Боялся он не насмешки, а той снисходительности с какой родители гладили его по голове, когда он в далёком детстве с непоколебимым убеждением заявлял, что станет американским президентом.

Из пустыни повеяло холодом – перепады ночных и дневных температур в здешних местах бывали разительными. К счастью, позади сёдел на бандитских лошадях нашлась пара тёплых мексиканских пончо. Надев после ужина одно из них, Алисия снова пыталась разговорить Джеда, но тот отвечал односложно, и вскоре расстелил ко сну цветастое мексиканское одеяло, пристроил в изголовье седло.

– На рассвете выступаем, – сказал он. – Советую хорошенько выспаться.

Обойдя костёр, Алисия присела на корточки возле своего саквояжа, достала щётку для волос, шепнула сидящему рядом Генри:

– Будьте джентльменом, постелите мне одеяло, да поближе к своему.

– Не люблю, когда меня используют, – шепнул в ответ молодой человек.

– Что за глупости Генри, кто вас использует? Мы должны действовать сообща. Так ведь, компаньон?

Генри отложил блокнот, сердито вздыхая, поднялся, раскатал одеяла. Поглядывая на его работу, Джед крикнул:

– Я бы на вашем месте лёг поближе ко мне, мистер Нью-Йорк.

– Нет уж, мы как-нибудь здесь, – недружелюбно ответил молодой человек.

– Как знаете, – бесстрастно сказал Джед, разворачивая лассо.

Он кольцом проложил верёвку вокруг своего одеяла, сел, стаскивая ковбойские сапоги. Заинтригованный Генри не осилил репортёрского любопытства.

– Зачем лассо? Это какой-то ритуал?

– Защита от змей, – лаконично ответил Джед.

– Змея не переползёт через верёвку? – Генри фыркнул от возмущения. – Я конечно, человек на Западе новый, не опытный, но это не значит, что мне можно скармливать детские небылицы.

Джед в ответ только пожал плечами, мол, как знаете.

– Змей отпугивает запах верёвки, – пояснила Алисия и, повысив голос, спросила Джеда. – А здесь много змей?

– Пустыня – это их территория, но место, где мы находимся, даже по меркам пустыни претендует зваться логовом ползучих гадов.

Алисия озадачено глянула на Генри.

– Учитывая, что в нашей экипировке нет ни одного лассо, разумно было бы принять это предложение.

С этими словами она собрала своё одеяло, вошла в очерченный верёвкой круг.

– Я вас не потесню?

Джед лёг, пристроив на седле голову.

– Места всем хватит.

– Генри, идите к нам, – крикнула Алисия.

Но Генри не мог поступиться гордостью, – презрительно усмехнувшись, он лёг, положил рядом с собой винчестер, завернулся в одеяло.

Джед спал или делал вид, что спит. Расчесав волосы, Алисия тоже улеглась, а к Генри сон всё не шёл. Осторожно привстав на локте, он испуганно прислушивался к вою койота, порывисто поворачивался на ночной шорох, вскидывал голову на крик пересмешника. Вскоре этих криков и шорохов стало так много, что Генри решил перебраться поближе к своим спутникам.

Он перетянул одеяло на середину расстояния отделяющего его от раскинутого лассо, но и здесь сна не было. Нащупав рукой винчестер, он долго и напряжённо вглядывался в лежащую на песке палку, принимая её за притаившуюся змею, прислушивался к едва слышному журчанию пересыпающегося песка и, поступившись гордостью, перетянул одеяло ещё ближе к Джеду и Алисии.

Под утро, когда сон наконец сморил его, одеяло лежало рядом с лассо, но постелить его внутрь круга он так и не осмелился. Генри снились серые глаза Алисии – то смеющиеся, то строгие, то лукавые. А потом девушка придвинулась к нему, её рука неторопливо, но страстно заскользила по его телу снизу-вверх…

От этого скользящего движения Генри проснулся.

Первый солнечный луч сочился в просвет между скалами, радужными искрами рассыпаясь в сонно смежённых ресницах молодого человека. На грани между сном и явью, Генри видел Алисию, спящую спиной к нему, а скользящее движение руки не прекращалось.