Отец Иннокентий улыбнулся в седую бороду.

– Меня с детства больше к книгам тянуло, а не к магии. Нас у отца семеро было, я средний. Поместье маленькое – одна деревенька, да три аномалии. Хочешь – не хочешь, а нужно было службу искать. Или в гвардейцы идти, или управляющим к богатому аристократу проситься. Павел Лаврентьевич по государственной линии пошел, чиновником стал. А я в семинарию подался.

Отец Иннокентий откусил пирожок и аккуратно стряхнул крошки с волнистой седой бороды.

– После окончания семинарии оставили меня алтарником в Симеоновской церкви – отец постарался. Потом рукоположили в диаконы и отправили в Холмск. И тут снова встретились с Тишиным. Его как раз помощником уездного комиссара назначили. С тех пор и служим вместе. Павел Лаврентьевич до уездного комиссара дорос. А я сан принял, когда мой предшественник на покой ушел.

Голос священника мерно рокотал, рождая чувство уюта и покоя.

Отец Иннокентий отставил пустую чашку и мирно улыбнулся Алене Ивановне:

– Благодарю за трапезу. Не пирожки, а истинное чудо. Мне бы рецепт, Алена Ивановна – попадья моя тоже печь любит.

– Я запишу, – просияла Достоевская и вылетела из кухни.

А я поднялся из-за стола.

– Едем, отец Иннокентий. Костя, где ты машину священника оставил?

Захаров вскинул на меня покрасневшие от бессонницы глаза.

– Сейчас покажу.

Мы вышли за ворота, и я остолбенел от удивления.

Вместо пыльной и ржавой крохотной развалюхи отца Иннокентия за воротами усадьбы стоял крепкий синий минивен.

– Что это? – спросил я.

– Холмские механики постарались, – не моргнув глазом, соврал Захаров. – Золотые руки у мастеров. Преобразилась колесница чудесным образом.

– Костя, не морочь мне голову, – строго сказал я.

Захаров отвел меня в сторону.

– Ну, купил я эту машину. Недорого досталась – хозяину срочно деньги понадобились. А я еще обещал ему гвардейцев прислать в аномалию вне очереди.

– Где же ты такого замечательного продавца нашел среди ночи?

– Евграфа Мальцева разбудил. Он и подсказал, у кого можно купить машину.

– А где машина отца Иннокентия?

– Эта колесница даже до Холмска не доехала, заглохла по дороге. Я механиков вызвал, так они не взялись ее чинить. Уволокли на свалку.

– Молодец, Костя, – улыбнулся я. – Решил проблему, это главное. Бывший хозяин машины точно доволен?

– Еще как, – заверил меня Захаров. – Мои ребята ему из аномалии столько ресурсов вынесут, что он себе новую машину купит.

– Ладно, иди отдыхай. Только ключи от машины отдай священнику.

– А там магическое зажигание, – расхохотался Захаров. – Пусть прочитает “Отче наш”, машина и поедет.

– Вот и сотворил Господь для тебя чудо, отец Иннокентий, – улыбнулся я, подходя к священнику. – Теперь у тебя будет новая колесница.

– Сколько живу на свете, не устаю удивляться чудесам, – легко согласился священник.

И повернулся к Захарову.

– Спасибо, добрый человек. Я помолюсь за твое здоровье.

– Помолись за мой крепкий сон, святой отец, – усмехнулся Захаров. – И за то, чтобы меня до вечера никто не тревожил. Никита, ты уверен, что не хочешь взять с собой гвардейцев? Один звонок, и они подъедут прямо на место.

– Уверен, Костя, – улыбнулся я. – Не хочу, чтобы твои подчиненные мешали нашей богословской беседе.

Захаров снова широко зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Я на ногах уже не стою, – пожаловался он. – Иду спать, и пусть небо пошлет гром и молнии на каждого, кто осмелится меня разбудить.

– Садись за руль, отец Иннокентий, – кивнул я священнику. – Время дорого.

Отец Иннокентий, недоверчиво косясь на меня, прочитал короткую молитву. Кажется, он до последнего слова опасался, что Захаров просто подшутил над ним.