Во время этой встречи Риклис заявил, что готов дать Арику беспроцентную ссуду в 200 тысяч долларов на самых легких условиях выплаты, если тот пообещает ему, что, выйдя в отставку, он не уйдет с головой в хозяйственные заботы, а продолжит служить Израилю – в качестве политика. О том, в каком именно политическом лагере Риклис предпочитает видеть Шарона, при этом подразумевалось само собой: израильских социалистов этот человек, мягко говоря, недолюбливал.

Но 200 тысяч долларов составляли только треть необходимой суммы. В поисках остальных денег Шарон, отчаявшись получить ссуду в израильских банках, обратился в тель-авивский филиал "Чикагского банка". Директор этого филиала Самуил Закс официально был подданным США, но при этом жил в Израиле, любил эту страну и глубоко уважал Ариэля Шарона за его боевые заслуги. Закс согласился выдать недостающие деньги в виде ссуды, правда, оговорив, что ферма, которую создаст на этой земле Арик, будет оформлена не как его частное владение, а как компания с ограниченной ответственностью.

В начале лета 1973 года все необходимые бумаги были оформлены, и семья Шаронов переехала в новый дом, представлявший собой запущенное, разваливающееся строение из четырех комнат. Арик немедленно стал приводить эту развалюху в порядок и в июне уже принимал в ней двух дорогих гостей – Мешулама Риклиса и Самуила Закса, без которых он никогда бы не стал землевладельцем, хозяином трех смоковниц, которые на иврите называются "шикма", во множественном числе – "шикмим". Эти деревья и дали название ферме Ариэля Шарона – "Шикмим".

Забегая вперед, следует сказать, что к началу ХХ! века ферма "Шикмим" была самым крупным частным сельскохозяйственным владением Израиля, на котором располагались три роскошные виллы, многочисленные коровники, загоны для овец, конюшня, цитрусовые сады и плантации, где выращивались дыни, арбузы и различные овощи. По самым приблизительным оценкам, стоимость фермы Ариэля Шарона в 2005 году составляла 10–12 миллионов долларов.

Решив "квартирный вопрос", Арик подал прошение об отставке, что было воспринято Моше Даяном и Давидом Элазаром не без некоторого удивления – они уже решили, что Шарон будет тянуть с заявлением до конца 1973 года. Но когда Арик узнал, что на его место прочат бывшего командира танкового полка Шмуэля Гонена по прозвищу Городиш, он возмутился и заявил, что категорически против этого назначения.

– Городиш – прекрасный парень, очень храбрый солдат, – объяснил Арик. – Но бригада, точнее, даже не бригада, а полк – это его потолок. Он не сможет командовать округом и, тем более, если начнется война, не сможет командовать фронтом.

15 июля 1973 года в штабе Южного округа состоялась официальная церемония прощания его личного состава с генералом Шароном.

В тот же вечер была назначена церемония прощания Шарона с командованием округом. На этот вечер по традиции были приглашены все высокопоставленные офицеры, с которыми довелось служить Шарону, мэры городов, входящих в состав его округа, вожди дружественных бедуинских племен и – уже исключительно по инициативе Шарона – несколько журналистов. Играла музыка, официанты разносили шампанское, на столах были разложены всевозможные бутерброды… И, само собой, после множества тостов в честь уходящего в отставку начальника округа слово было предоставлено "виновнику торжества".

То, что произошло дальше, мог сделать только Ариэль Шарон, и он это сделал.

– Как вы, наверное, догадываетесь, друзья, – начал Шарон, – я ухожу из армии не по своей воле. Нет, я полон сил, у меня, слава Богу, еще работает голова, и я вполне мог бы продолжить служить стране и народу…