Обескураженная, взволнованная, она вскочила на ноги, ступни буквально утонули в длинном ворсе ковра. На столе из красного дерева лежала стопка корреспонденции и хищно лыбился керосиновый фонарь.

В дверь неожиданно громко постучали, и она от страха села на постели.

– Элли! Я войду на минутку, надо потолковать с тобой.

Она с головой накрылась одеялом, но это, увы, не сдержало настойчивого посетителя, который, перестав стучать, бесцеремонно отодвинул незапертую дверь.

– Ты занята, дорогая? – послышался холодный женский голос, в котором плавали кубики льда. Прямо как в бокале с виски. Она испуганно высунула из-под одеяла нос.

– Ах, Элли, как можно спать днем! И почему твое купе не заперто? В нынешние времена не стоит быть столь беспечной, – с неприкрытым укором произнесла высокая манерная дама, стоявшая на пороге ее комн… купе. Так значит, ее зовут Элли?

– Разве ты сегодня не принимаешь клиентов?

– Эээ… Клиентов? – медленно повторила за дамой новоиспеченная Элли, решившая в мыслях называть себя этим не лишенным изящества именем. В конечном счете это лучше, чем ничего.

– Да, разве сегодня не приемный день?

Элли поморщилась и еще раз окинула взглядом даму. Чрезвычайно прямая, угловатая, как стоп-кран, невероятно строгая: что ей вообще нужно? Элли не знала эту манерную женщину с черепаховым лорнетом в руках, равно как ничего не помнила об упомянутых клиентах. Скосив глаза на безупречный костюм гостьи, сшитый из темно-зеленого сукна, Элли подслеповато прищурилась. «Грейс Коллинз, следователь по особо важным делам», – значилось на нашивке.

– Г-грейс… – пробуя новое имя на языке, произнесла Элли. – Я… нехорошо чувствую себя сегодня. Голова раскалывается.

– Бедняжечка! – воскликнула Грейс так живо, словно давно ждала этого признания, и, присев на самый уголок кровати, взяла руку Элли в свою. Ее ладонь оказалась сухой и шершавой, словно наждачная бумага. – Ты слишком много работаешь. Да и клиенты бывают сложными, понимаю. Тем более, грядет ежемесячная диагностика… Общаться со всеми пассажирами поезда, выслушивать их бесконечные проблемы… Ах, я так понимаю тебя, моя хорошая! Как славно, что у нас несколько дежурных психологов.

Элли рассеянно кивнула. Психолог? Так вот, чем она занималась? Учитывая ее плачевное состояние, ей самой бы не помешал психолог. А еще лучше – невролог.

Грейс ласково, почти интимно потерла ее ладонь подушечками пальцев, словно успокаивая.

– Все еще болит?

– Что?

– Голова, Элли, ты жаловалась на…

– Ах да. И подташнивает, кажется…

– Я хотела с тобой поговорить, – вдруг посерьезнела следователь, и Элли догадалась, что та, наконец, соизволила перейти к основной цели своего визита.

– Да-да, я про то ужасное преступление, всколыхнувшее весь наш состав… – Грейс запнулась, ожидая, видимо, ответной реплики. Элли с кислым видом кивнула, хотя она совершенно не припоминала никаких преступлений.

– Тебе, должно быть, особенно тяжело! Бедняжка Мэрридит! Просто ужасно оказаться на ее месте… Да еще и такое жестокое убийство… Ее глаза до сих пор не могут найти… А что, если их съели? Или выкинули из поезда, как ненужную безделушку? Думать об этом не могу… Ах, прости за подробности…

Элли почувствовала, как к горлу и правда подкатывает. Скорее бы уже она ушла! Как бы ее выпроводить…

– Грейс… Я не совсем понимаю, что вы… ты от меня хочешь? Я и правда заболела и…

– Понимаю. Но и ты меня пойми. Я обязана с тобой поговорить. Дело это исключительной важности. У нас есть несколько подозреваемых, однако, к сожалению, маловато улик.

– При чем здесь я?

– Дело в том, что подозреваемые скоро придут к тебе на прием. Ежемесячная диагностика, помнишь? Я, конечно, знаю, ты всегда на стороне клиента и обязана сохранять все в секрете, однако… Слишком уж щекотливое положение. Мы едем в одном поезде, ограниченное пространство… Между тем среди нас находится опасный маньяк, который в любой момент может проявить себя. Его следует найти и наказать, понимаешь, о чем я?