Между тем автор этой парадоксографии продолжал падение в бездну. Острая неудовлетворенность существованием, обозначившаяся как главная проблема второго месяца запоя, побудила его искать совершенства в рецептуре. Одержимый идеей алкогольного перфекционизма, Броня стал подмешивать в напиток сиккатив, что не дало желаемого результата и вдобавок усилило делириозную спутанность. К данному периоду относятся наиболее впечатляющие из его дневниковых записей: находясь почти непрерывно в сумеречном состоянии, Броня писал, покрывая корявым почерком десятки страниц толстой ученической тетради. 2 сентября 1999 г. он впервые увидел себя со стороны: его облысевшая, скукожившаяся голова с нахлобученным пробковым шлемом британского колонизатора пыталась заткнуть дыру в стене, из которой, словно тропические гады, беспощадно и неуловимо выползали полковники Брэдфорды, луноликие ламы и прочая нечисть.
Гордиев узел, которым в недрах души Каплера свернулся злокозненный зеленый змий, затягивался все туже. Этого никак нельзя было отрицать: Броня потерял сон, почти ничего не ел и думал только об одном – как выкрасть со склада животноводческого комплекса «Прибытково» химикаты, необходимые для финального эксперимента. Напиток богов, царей и избранных героев должен был положить конец изматывающей духовной и физической борьбе, которую Каплер вел почти десять лет, и дать прямой, окончательный ответ на вопрос: "To be or not to be?"[64] Смелость и немного первача – таков рецепт победы, – вернувшись триумфатором из опасного рейда, Броня наполнил все имеющиеся в наличии емкости десикантами, дефолиантами и зооцидами, добытыми в ходе операции под несколько кичливым названием «Аполлон, Кипарис, Гиацинт… и я!» Стремление стать в один ряд с бессмертными наполняло Каплера даже до такой степени, что он отказался от полумер и, удалив из фарадеевского аппарата «ненужные» фильтры, получил пересыщенный раствор.
Напиток богов, царей и героев, «эликсир совершенства», сверкая голубовато-бирюзовыми лучами и нагнетая вокруг суровый неприродный аромат, манил и отпугивал одновременно. Где-то под ребрами надсадно захрипело сердце, повторяя: «Жизнью тебя и твоими родными у ног заклинаю: о, не давай ты меня на терзание псам мирмидонским!», а остатки рассудка, силясь донести грозный посыл, передали будто телеграфом: "sta viator"[65]. В это же время в правом ухе был слышен посторонний мужской голос, явственно говоривший: "oggi o mai"[66], а в левом – незнакомый женский, весьма громкий и нетерпеливый: "nur zu, nur zu!"[67] Стараясь не верить никому, Броня на глаз оценил крепость продукта. В этот миг в памяти всплыла кем-то когда-то брошенная фраза: "Fais ce que doit, advienne ce qui pourra"[68]. Почувствовав мимолетное облегчение, Броня зажмурился и немедленно выпил.
Маргианские хроники
Избранные главы монографии Бальтазара Хундберграбена
Науку следует предоставлять достойным и недостойным; наука сама сумеет позаботиться о себе, чтобы не остаться у недостойного.
Абдаллах Абу-л-Аббас ибн Тахир
6 июля 2001 года по европейским столицам прокатилась волна пышных торжеств, связанных с 80-летием унгерналистики, по выражению Жореса Алферова,
«Самой молодой и перспективной области гуманитарного знания, раскрывающей человеку новые возможности, расширяющей горизонты субъектно-объектных отношений, дающей беспрецедентные примеры научных подвигов и интеллектуального героизма».
Рефреном вторит нобелевскому лауреату и академик Самвел Григорян:
«Унгерналистика позволяет окунуться в мутные воды ушедших эпох и направить взоры к футуристическим туманностям, находясь при этом в настоящем, сидя за рабочим столом».