Роман смотрел на фотографии, на лица, на цветы, и чувствовал, как его безупречный план трещит по швам. Впервые в жизни цифры в папке с предложением казались пустыми и бессмысленными.

"София…" – начал он.

"Нет," – она захлопнула альбом. – "Вы не можете купить историю, Роман Андреевич. Она не продаётся."

Вечер

Роман шёл по парку, пытаясь проветрить голову. Чёртов альбом, чёртовы фотографии не выходили из головы. Он остановился у старого фонтана и замер.

В свете закатного солнца София стояла у витрины своей мастерской. Она развешивала гирлянды из сухоцветов, создавая причудливый узор. Её движения были уверенными, точными – как у художника, работающего над картиной.

Роман невольно залюбовался. Витрина преображалась на глазах. Сухоцветы, переплетаясь с живыми розами, создавали объёмную композицию, напоминающую старинные гравюры. В центре – акварельный пейзаж её работы, обрамлённый колосьями пшеницы и лавандой.

"Потрясающе," – слово вырвалось само собой.

София вздрогнула, обернулась. На щеке – след от пыльцы, в волосах запутался лепесток.

"Вы следите за мной?"

"Нет, просто гулял," – он кивнул на витрину. – "Это действительно… впечатляет. Где вы учились?"

"Нигде," – она пожала плечами. – "Бабушка говорила – талант либо есть, либо нет. Его не купишь за деньги."

Укол попал в цель. Роман поморщился, но промолчал. Он смотрел, как последние лучи солнца играют в витрине, превращая простые цветы в произведение искусства.

"Знаете," – вдруг сказал он, – "ваша витрина… она рассказывает историю лучше любых слов."

София удивлённо посмотрела на него: "Вы это видите?"

"Да. Здесь всё – и память, и красота, и время…" – он запнулся, поражённый внезапным озарением. – "И вы правы. Такое нельзя купить."

Повисло молчание, но уже не враждебное, как раньше. Просто тихое, задумчивое.

"Уже поздно," – наконец сказала София. – "Мне нужно закрывать мастерскую."

Роман кивнул: "Конечно. Доброй ночи… София."

Впервые он произнёс её имя без официальной холодности. И впервые она улыбнулась ему – едва заметно, уголками губ.

Возвращаясь к машине, Роман думал, что за все годы работы над грандиозными проектами он ни разу не видел такой живой красоты, как в этой маленькой витрине старой мастерской. И эта мысль была странно тревожной.

Роман

День

"…таким образом, рентабельность проекта составит не менее 40% в первый же год," – я указываю на график, чувствуя, как инвесторы буквально впитывают каждое слово. Всё идёт идеально. Двадцать минут безупречной презентации, и контракт у меня в кармане.

Вдруг двери конференц-зала распахиваются. София. В руках – огромный плакат: "Остановите разрушение исторического наследия!" За ней вливается толпа жителей района с фотографиями и транспарантами.

"Господа!" – её голос звенит от волнения. – "Прежде чем принимать решение, взгляните на это!"

Она разворачивает старые фотографии, развешивает их прямо на мой экран с презентацией. Чёрт! Баба Нина – божий одуванчик, как же – раздаёт присутствующим какие-то распечатки.

"Вы собираетесь уничтожить живую историю города!" – София подходит к столу инвесторов. – "Посмотрите на эти архитектурные детали, на уникальную лепнину…"

"София!" – мой голос срывается на рык. – "Вон отсюда! Немедленно!"

"Нет, господин Северов," – она поворачивается ко мне, глаза горят праведным гневом. – "Теперь вы послушаете нас!"

Краем глаза замечаю, как господин Ватаев – главный инвестор – с интересом рассматривает фотографии. Его помощник что-то строчит в блокноте. Чёрт, чёрт, чёрт!

"Охрана!" – рявкаю я, но София успевает договорить:

"Мы подали заявку на присвоение зданию статуса исторического памятника! Любое строительство будет незаконным!"