А так и не скажешь, что головорез. Обычный на вид дядька с морщинистым лицом, на коже ни ожогов, ни шрамов. Радужки – серебристо-белые. Точно не адепт, но едва ли аспирант.

– Боярин! – обрадовался фургонщик. – Тебя куда приписали?

– Да никуда пока! – усмехнулся я. – Поручик один при себе оставил.

– Эх! – вздохнул Огнич. – Тебя б к нам! У нас омут под боком, его чистить и чистить!

Урядник озадаченно нахмурил брови.

– Ты что несёшь, Конокрад? Он же красный, с кровью работает. Сам видел.

– Да не! – упрямо мотнул головой Огнич. – Белый он! Нас вместе из школы вышибли!

– Да ну? – удивился урядник, пригляделся ко мне и хмыкнул. – Занятно! Ну, бывай, Боярин!

Я кивнул и отправился на поиски Чеслава. Тут и там горели костры, где-то пиликала гармошка, где-то плакала скрипка, но пьяных и даже подвыпивших на глаза не попадалось. Стрельцы все как один были при саблях, а отмеченные нарукавными повязками так и вовсе потели в кирасах и шлемах, а вдобавок к холодному оружию у них имелись револьверы и винтовки.

Территорию лагерь занимал немалую, но долго мои блуждания по нему не продлились, я обогнул конюшню и какой-то сарай без окон, прошёл между двух бараков и вывернул-таки на плац. Заглянул к поручику Чеславу и напомнил о своей просьбе отправить на аттестацию. Думал, тот вновь примет её в штыки, но молодой человек с голубовато-сизыми глазами лишь усмехнулся.

– Ну давай! Изобрази что-нибудь!

– В смысле? – не понял я.

Чеслав вздохнул, убрал со стола ноги и сел ровно, после чего попросил:

– Набери энергию и направь её в исходящий меридиан. Только не торопись, сделай это как можно медленнее и обязательно напитай крайний узел.

Так я и поступил, но особого впечатления своей выучкой на собеседника не произвёл.

– Вижу, – кивнул поручик, прикрыл рот ладонью и зевнул. Затем мотнул головой и сказал: – А теперь проделай всё то же самое, только с оправой. Сначала раскрути по ней энергию, затем напитай узлы.

С этим у меня тоже не возникло ни малейших проблем, разве что новый узел отозвался резкой болью и жжением. Меня уже потряхивать начало, а Чеслав всё никак не командовал и не командовал отбой.

– А вот сейчас не понял! – нахмурился поручик. – Почему только четыре узла? Пятый где? Но ровно четыре четверти, будто так и надо… – Он покачал головой. – Насколько знаю, школа Огненного репья ещё лет тридцать назад на абрис с пятиузловой оправой перешла! Что с тобой не так, скажи?

– Всё так. Я их схему не покупал.

– А откуда тогда… – Чеслав прищёлкнул пальцами. – Ну да! Красный аспект! Четырёх узлов для огня маловато, а вот для крови – в самый раз.

Я не удержался и спросил:

– Если так легко абрис разглядеть, то в чём смысл великую тайну из схем делать?

Поручик насмешливо фыркнул.

– Это ж оправа! Тут вариантов не так много. Весь абрис в деталях… Да нет – тоже, конечно, можно разглядеть или выпытать. Просто нет смысла чужую схему использовать, если у тебя к подогнанным специально под неё арканам доступа нет.

У меня доступа к заклинаниям школы Пылающего чертополоха не было, поэтому на миг накатила противная неуверенность, но я тут же опомнился и взял себя в руки. Многоузловые арканы – дело столь отдалённого будущего, что строить планы на сей счёт попросту бессмысленно. Надо ядро сформировать и схемы чар под уже прожжённый кусок абриса подогнать, а с остальным разберусь, если такая необходимость возникнет.

– Правильно понимаю, что четыре узла на оправе предпочтительны, если имеется склонность к стихии воды? – предположил я.

Поручик неопределённо покрутил пальцами.

– Для чистой воды – да. Для льда четырёх уже много. Там, как и для земли, надо три. А для песка или магмы, допустим, и четыре нормально. Для пара – пять. Огню и пять нормально, и шесть.