Около полусотни ответов находилось под текстом ее сообщения. Совершенно незнакомые люди искренне выражали сочувствие, писали, что если дочку украли, то этих уродов, которые это сделали, нужно казнить! Кто-то посоветовал обратиться к экстрасенсам, на что Людмила ответила: «Обращались к ясновидцу. Он сказал, что жива, а где она, не сказал!»

Максиму было ясно, что в таких случаях в первую очередь необходимо обращаться в полицию, но он тут же подумал: «Прошло уже пять месяцев, и сейчас глупо советовать обращаться в полицию, поскольку они это давно уже сделали!»

Этот крик души матери, потерявшей ребенка, был обращен к людям в последней надежде, что у кого-то проснется совесть, и он вернет девочку домой, что кто-то узнает о похищении и, увидев девочку у кого-то в неволе, сообщит.

Пять месяцев мучительных переживаний! Пять месяцев неизвестности и ожидания привычного звонка в дверь, легкого перестука каблучков и раскинутых в сторону рук дочки, летящей в объятия мамы! Пять месяцев бессонных ночей!

Максим представил ее состояние, близкое к помешательству. Он понимал, что ничем помочь ей не может! И не знал, что ей написать, все, что бы он ни посоветовал, будет глупо! В ее состоянии ей нужна только дочка, и немедленно! Сию же минуту! Потому что эта боль невыносима! Он представил себе, сколько молитв прочитала Людмила ночами, на коленях, перед иконами при свете восковой свечи, в отчаянии взывая к скорбному лику Спасителя и ко всем святым о помощи, и как Божья Матерь, с младенцем на руках, скорбно смотрела на нее с иконы в ответ на ее молитву, сочувствуя материнской доле.

«Ребенка похитили, скорее всего, не так просто!  – подумал он.  – Что-то им нужно! Значит, скоро они должны проявиться из своего гнилого подполья!»

Аргентина.

Двое мужчин славянской внешности сидели за стойкой бара, потягивая текилу. Говорили по-русски, не боясь, что кто-то поймет их разговор.

– Слушай, Бугор! Че ты тянешь с девчонкой? Баксы за нее можно было срубить еще полгода назад! Долго еще ее держать? Хуану за ее кормежку и охрану платить надо!  – недовольно высказывал лысоватый, полный, круглолицый мужчина лет тридцати сидящему рядом с ним коротко стриженному блондину спортивного телосложения, по виду старше его лет на десять, одетому в джинсы и черную майку с короткими рукавами.

Щелкнув золотистой зажигалкой, Бугор закурил сигарету.

– Жорик! Ты что, думаешь, я от нечего делать держу девчонку у Хуана на ферме взаперти, кормлю ее пять месяцев? Я тебе вот что скажу: мы в Питере эту практику уже проходили. Чечен у нас был консультантом. Чтобы человек отдал деньги, не задумываясь, причем все деньги, он должен созреть для этого! Его сломать надо! А для этого нужно время.

Глотнув текилы и отставив стакан в сторону, он продолжил:

– Не бузи! Я думаю, клиент созрел! Надо заставить ее собрать нужную нам сумму. Деньги у нее есть, ты знаешь. Она в Москве хату продала. Это точно! Я сам слышал! Сделаем так. Хуан завтра ей позвонит, пусть она думает, что это местные аборигены ее дочь прячут, скажет, чтобы она приготовила деньги. Ты должен отследить, снимет она деньги в банке или нет. Ну а потом  – дело техники!

– А с девчонкой что будем делать?  – шепотом спросил Жорик.

– А ничего! Пусть живет. Зря мы ее кормили? Девочка подросла. Ей уже семнадцать! Товар свежий! За свежий товар и цена хорошая! В Колумбию отправим! Придется потратиться на перевозку. Так что не грусти, Жора! Пристроим ее в элитный бордель!

Бугор взял левой рукой стакан с остатками текилы, правой гася сигарету в пепельнице.

– Главное, чтобы она со счета наличные сняла! – протянув стакан к почти пустому Жориному, чокнувшись с ним, добавил:  – Давай! За удачу! Завтра вечером мы с Хуаном делаем ей звонок!