— Разве я страшный? — произнес он расстроенно и сделал еще шаг ко мне. — Разве неприятный? Разве тебе не нужна моя помощь?

— Не нужна…

— Еще как нужна.

— Отойдите, — выговорила я напряженно, глядя на нашивку-логотип колонии на его форме, находящуюся как раз на уровне моих глаз.

— Такая молоденькая… у тебя были отношения, Кайетана?

— Товарищ стар…

— Просто – Хальд, — в который уже раз поправил он меня.

— Хальд… Я ничего от вас не жду и вам тоже лучше ничего от меня не ждать.

Он потянул вниз молнию на моем костюме.

На секунду я опешила, а потом ударила его в живот. Когда мужчина согнулся, я машинально, следуя выработанной на тренировках привычке доводить серию ударов до конца, зарядила ему еще и коленом в подбородок.

Хальд свалился передо мной, так и не успев вытащить из чехла КИУ – контролирующее импланты устройство.

Я охнула, увидев, как по полу разливается струйка крови.

Я же всего лишь хотела, чтобы он отошел… чтобы руки убрал… Склонившись над надзирателем, я пощупала его пульс и, убедившись, что он жив, выскочила за дверь.

И столкнулась с другим надзирателем.

— Хальд на месте? — спросил он.

— Да, на месте, он… отдыхает.

Мужчина посмотрел на мой расстегнутый костюм и, ухмыльнувшись, протянул:

— Вижу, он уже отдохнул…

Я резко застегнула молнию и прошмыгнула мимо.

Явно не о таком завершении вечера мечтал Хальд… и мне после этого останется только мечтать о переводе в Арету.

На следующий же день меня перевели на мусорку – и я обрадовалась этому! Подумаешь, вонь, неудобные перчатки, кучи мусора, которые нужно вручную рассортировать: это все чепуха. Главное, что копошащаяся в отходах, одетая в безразмерный заляпанный костюм, дополненный таким стильным аксессуаром, как уродливая маска на лице, я не могу быть предметом чьих-то мечтаний и желаний. Так ведь? Пожалуйста, пусть будет так, пусть, загнав меня на «пахучие работы», Хальд угомонится!

Хотя, скорее всего, это только начало мести…

Витая в мыслях о том, каков предел власти старшего надзирателя, я не заметила, как настало время обеда. Следуя примеру остальных, я сняла защитный костюм, перчатки и маску и, оставив все это у своего рабочего места – у кучи мусора – пошла к навесу за бутылкой воды и тюбиком пищевого концентрата.

Торопливо выдавив содержимое тюбика в рот, я выпила немного воды и решила пройтись до компостеров; там начинаются кусты, переходящие в лес. Разминая руки, я дошла до компостеров. Из кустов раздались звуки возни, и я услышала женский голос:

— Пусти!

— Не верещи, дура!

— Охрана! Помо…

Крик был прерван, и кто-то прошипел с угрозой:

— Заткнись, говорю!

Этого было достаточно, чтобы вмешаться. Я влезла в кусты и увидела, как тощий мужик гнет хрупкую, точно молодое деревце, девушку, чтобы повалить на землю.

Сначала я вздрогнула от омерзения.

Потом сердито сдвинула брови.

Затем прицельно, без предупреждения, пнула мужика в зад. Издав удивленное «Какого черта»? он потерял равновесие и упал вперед, подминая под собой девушку. Завалил ее-таки! Я схватила его за костюм и рванула вверх, стаскивая с бедняжки; гнев придал мне силы, так что мерзкий сластолюбец издал еще один удивленный возглас и оказался в сторонке на спине.

— Оборзела? — неловко пытаясь подняться, прорычал он.

Я подала руку девушке; та приняла ее руку, поднялась и поспешила уйти, на ходу собирая распущенные волосы; резинка, наверное, лопнула, или была сорвана в пылу борьбы.

Мужик, получивший под зад, поднялся и вышел за нами, но я даже не прислушивалась к его обвинительному бубнежу; меня интересовала девушка. Догнав ее, я спросила:

— Ты в порядке?

Она откинула волосы назад, и я увидела ее лицо. Точеный носик, аккуратные красные губы – красные безо всякой помады, просто повезло с природным пигментом, огромные, в пол-лица, круглые глаза медово-желтого цвета в оправе густых золотистых ресниц. Волосы тоже роскошные – густые, вьющиеся, соломенного цвета.