Вес порции, калорийность, состав… Ага!

Я отлично помню, что для некоторых витаминов с утра были установлены другие показатели. Кто-то подошел к анализатору, пока меня не было, и изменил настройки – отсюда и кошмарный процент брака.

Тем временем Глазастик проверил вторую порцию.

— И снова брак! Если это для тебя сложная работа, 3-5-н, я тебе попроще отыщу – там уже ничего не попутаешь! Штраф двадцать единиц!

— Товарищ надзиратель, — обратилась я, — кто-то изменил настройки на моем анализаторе.

— Даже если кто-то изменил настройки, ты должна была проверить перед работой правильность показателей! Понятно?

— Понятно, — вздохнула я.

Он прав: я виновата в том, что не перепроверила установки. Но, с другой стороны, с ними все было в порядке, пока кто-то не изменил их…

— Поздравляю, благодаря 3-5-н вы сегодня ничего не заработали! — объявил Глазастик, и я почувствовала, как множество рассерженных взглядов прожигают мои плечи и спину. — Что замерли? На выход. Ошибки будете исправлять завтра.

Арестанты направились к выходу; Птичка догнала меня и покровительственно обняла за плечи.

— Не переживай, со всеми бывает. Никто на тебя обиду держать не будет.

— Кто-то копался в анализаторе. Я настройки не меняла.

— Всякое может быть. У нас здесь надо держать ухо востро.

Я кивнула – уж теперь-то я всегда буду начеку!

3. Глава 3

Найте

Мне снилась Лария; одетая лишь в полупрозрачную сорочку, она тянула ко мне руки и съедала взглядом, а ее полные губы влажно поблескивали. Меня передернуло; на ум пришло сравнение с хищницей, у которой выделяется слюна при виде добычи.

Я вышел из комнаты, обозначенной неясными границами и заполненной тенями, и оказался в коридоре, таком же темном и неясном. Лария каким-то образом очутилась впереди.

Как она успела?

— Найте, — умоляюще прошептала она, — иди ко мне, Найте...

Ее руки стали удлиняться, превратились в две белые змеи, и умоляющий шепот сменился шипением. Я побежал от змей-рук, не разбирая пути; тени танцевали вокруг, мешая найти выход, а пол становился то скользким, то мягким настолько, что я увязал в нем. Наконец, мне удалось добежать до следующей двери; я взялся за ручку двери и потянул на себя.

Она поддалась и открылась.

— Иди ко мне, Найте… — сказала Лария, встретив меня, и схватила за плечи.

— 7-2-з! Подъем!

Я открыл глаза.

Мне не хватало воздуха, струйки пота текли по вискам, сердце бешено колотилось. Не осознавая, где явь, а где сон, я смотрел на темное пятно перед собой; пятно обрело очертания: лысина, брюшко, мощные руки и ухмылка. Надо мной склонился кто-то из охраны.

— Как я рад тебя видеть, — выдохнул я.

— То-то же, — хмыкнул лысый. — Неделя в изоляторе и не таких борзых ломает. Одевайся и на выход, звездун.

Я поднялся, протер глаза, зевнул и, натянув костюм, сказал:

— Я тебя раньше не видел, но судя по твоей лысине и манере выражаться, мы поладим.

— Обувайся и выходи, — бросил лысый, встав в проеме. — Воняешь, дышать нечем.

— Ты бы и не так благоухал, посидев в этой коробке неделю.

Я надел ботинки и вышел из изолятора в коридор. Дышать сразу стало легче, и я с наслаждением сделал вдох. Следующее, что я сделал, это выпрямился – в изоляторе у меня такой возможности не было, да и на койке приходилось спать, поджав ноги.

Крошечная комнатушка, одна порция концентрата в день, плохо действующее на нервы освещение – вот что такое изолятор. Неделя в полумраке без нормальной еды, без общения, без возможности сменить белье и одежду и встать в полный рост никому не пойдет на пользу.

— Не вздумай падать, — предупредил лысый, внимательно глядя на меня. — Шагай вперед.