У дома уже было около двадцати машин. Помимо своих, еще и люди Кирилла, которых я дернул для обеспечения сторонней проверки. У одной из тачек стоял помятый лицом Мира с сигаретой и телефоном в руке; завидев нас, подал жест, и ворота тут же открылись, чтобы машина могла проехать на территорию.

– Арай Аланович, – он подошел ближе, как только я вышел из машины, – парни Расула на месте, охрана по периметру, остальные ожидают ваших распоряжений.

– Люди Колесникова?

– На месте.

Вошел в дом. Полная гостиная людей. Шум тут же стих, стоило мне переступить порог. Воцарилось молчание. Напряжение, повисшее в воздухе, высекало искры.

– Ввиду последних событий. Полная зачистка. Сторонний контроль. Всем предоставить полный доступ для проверки. Кто хочет сразу покаяться может это сделать прямо сейчас, взамен дам вариант выйти с меньшими потерями. Найду сам – раздумывать не буду. Расклад вы знаете, – все понимали причину и последствия, в глазах большинства понимание. Пауза выдержана, чтобы дать шанс тем, кто решит признаться в своей жажде нагадить, но никто не выразил желания сделать это сейчас, в ответ моим словам мертвая тишина. Кивнул, принимая немой ответ, и повел головой, давая команду людям Колесникова, которые тут же рассредоточились по залу.

– Работайте.

Кивнул Мире и парням Расула, чтоб шли за мной, и направился вниз в подвал. Лязг тяжелой двери, которая должна была когда-то стать винным погребом, неприятно ударил по нервам, обостряя и без того мучавшую меня головную боль.

Смирнов сидел на полу, пристегнутый наручниками к трубе. Изрядно помятый, парни хорошо постарались.

– Ну, здравствуй, Гоша – обьебоша. – Пнул его по голени, заставляя открыть глаза. – Как дела, дорогой? Спасли тебя твои бабки и дружба с Павловым? – присел на корточки, смотря в затекшее лицо со следами ударов.

– Я не сам меня заставили, Ар, – встрепенулся, наконец, осознав кто сейчас перед ним.

– Ага, сидели и паяльник, раскаленный в зад вставляли, чтоб человеческое из тебя выпустить, как воздух из шарика. Не пизди, это тебе не поможет. Купили тебя за котлету бабла, а ты и рад, слюни, поди, на ботинки закапали от количества нулей.

– Мне мать лечить надо, мне деньги были нужны, – запричитал, рассчитывая на жалость и сострадание, но я лишь разочарованно выдохнул и поднялся, делая пару шагов назад, повел головой и один из парней Намзатова тут же без слов и довольно доходчиво объяснил Гоше, что врать это плохо.

– Это той, которую ты пять лет назад похоронил? – спросил, когда Смирнов перестал стонать как жалкая шавка. – Знаешь, не люблю я дешевых людей Гош, я тебе больше скажу, я таких призираю, а дешево в этом мире все, что можно купить за бабки. Ты сейчас вот этим добрым дядям, все расскажешь: что сливал, кому, через кого, за какую цену, с какого времени. Под запись. А я потом посмотрю интересное кино с твоей исповедью, подумаю и решу, что с тобой делать. И советую не п*здеть, солжешь – подпишешь себе путевку на тот свет.

За Смирновым стоял Павлов, причем вычислить это не составило никакого труда, эта тварь даже не заметал следы. Идиотизм и безрассудство чистой воды. Какими же люди бывают самонадеянными. Мне же были интересны объемы, и кто еще был задействован в этой схеме.

Развернулся, направляясь к двери, люди Намзатова знали свою работу, и ответы на свои вопросы я получу уже к утру, поэтому тратить время, находясь здесь не было смысла.

– Ар, я виноват, я все на себя возьму, вообще все, можешь вообще на меня все повешать, я отсижу. Ар, прошу, не надо, не уходи, я тебе все расскажу, – заголосил Смирнов, встав на колени, гремя браслетами, так что они до крови впивались в его запястья.