– Кто, по твоему мнению, хорошо работает с социопатами? – спросил он, поддевая вилкой мини-кукурузу с ее тарелки.

– Планируешь обратиться? – Кристина недовольно проследила за его жестом. – Тебе трудно контролировать импульсивность или просто приятно издеваться над беззащитным собратом?

– Ну, прости, – сказал он. – Возьми у меня помидор. Мне нужно перенаправить клиентку.

Кристина подумала, проигнорировав приглашение воспользоваться помидором.

– Никто не приходит в голову, – призналась она. – И дело не в том, что плохо работают, а в том, что вряд ли захотят.

– Это правда, – согласился он.

– Зачем тебе перенаправлять? – спросила она. – Работай сам. Главное – не идти им ни на какие уступки.

– Так я тоже не хочу, – пожал плечами он. – У меня два шизофреника, три тяжелых пограничника, десяток травматиков разной степени запущенности и грядка нарциссов. Это без учета среднестатистически сумасшедших подростков и их родителей.

– А как к тебе попал социопат? – спросила она. – Знакомый тюремный надзиратель попросил присмотреть?

– Понятия не имею, – сказал он. – Говорит, нашла меня в интернете. Но зачем искала – неизвестно.

– Красивый социопат? – проницательно поинтересовалась Кристина.

Он хмыкнул.

– Перед ее приходом, – сказал он, – мне на глаза попался журнальный заголовок: что-то о мрачном очаровании гробниц. Оказалось весьма синхронистично. Я бы описал ее очарование именно так.

– Тогда, может, и правда лучше перенаправить, – сказала она. – Очаровательные гробницы затягивают. Бывает, навсегда.

– Не без этого, – согласился он.

– А ты сейчас работаешь с Андреасом? – Кристина слегка нахмурилась, но, видимо, не в связи с вопросом, а в связи с только что замеченной погрешностью в маникюре.

– А что? – засмеялся он. – Есть ощущение, что я уже слетаю с катушек?

– Я вообще за тебя переживаю. – Она вздохнула, отрывая взгляд от ногтя. – Ты постоянно один. Одиночество само по себе стрессогенный фактор. А у тебя еще и опасная профессия.

– Ты была бы спокойнее, если бы меня удалось женить? – спросил он.

– Смотря на ком, – философски заметила она.

– С другой стороны, в одиночестве много преимуществ, – сказал он.

– Для меня да. – Она подвинула к нему пустой бокал.

Он вылил в бокал остававшееся в бутылке вино и, предвидя новую волну неодобрения за соседним столиком, протянул руку и погладил кожу в вырезе ее блузки. Она накрыла его ладонь своей и приспустила ее пониже.

– Я прошу счет? – спросил он.

Она кивнула. Он отнял руку и жестом подозвал официанта. Мужчина и женщина встали из-за соседнего столика и направились к гардеробу, словно торопясь уйти раньше них.

– О чем, ты думаешь, мне стоило бы поговорить с Андреасом? – поинтересовался он, набирая пин-код на платежном терминале.

– О гробницах? – предположила она.

Терминал удивленно вздрогнул в руке официанта.

– О завороженности травмой, ты хочешь сказать? – уточнил он.

– Об овердрафте на банковском счете, – насмешливо сказала она.

Терминал коротко прожужжал и выплюнул чек.

– На моем счете не бывает овердрафта, – гордо проворчал он. – Я образец стабильности и благоразумия, рыцарь ордена постоянства.

– Чем знамениты рыцари ордена постоянства? – спросила она, поднимаясь и поправляя юбку.

– Они не любят неожиданностей, неплатежеспособности и перемен. – Они прошли в гардероб, откуда уже исчезли их неразговорчивые соседи. – Их священная задача – сохранить мир таким, какой он есть. Статус-кво – их абсолютная ценность.

– У тебя нет лошади. – Кристина опустила руки в рукава пальто, и он накинул его ей на плечи. – Значит, ты не рыцарь.

– Хочешь быть рыцарем, веди себя как рыцарь, вот и все. – Он наклонился и поцеловал ее в висок. – А если хочешь свежего хлеба на завтрак, нам придется заехать в магазин.