Она свернулась в кресле клубком, сигнализируя о неготовности к вербальной коммуникации. Ленинградка была на редкость пустой для этого времени суток. Машина плавно двигалась в быстром потоке, и сон Кристины был, вероятно, сладок и безмятежен.

Когда они въехали на Тверскую, идиллия померкла. Пробки были непреодолимыми. Алекс нырнул в переулки, рассчитывая выехать на Большую Никитскую. В районе Малой Бронной он уперся в дорожные знаки, маркировавшие развороченный асфальт. Тонкая струйка машин медленно пробиралась сквозь заграждения. Кристина проснулась и прижалась лицом к окну.

– Кафе “Маргарита”, – радостно вскрикнула она, тыча пальцем в стекло.

– Ты как маленькая, читаешь все вывески, – покачал головой он.

– Не хочешь зайти? – спросила она.

– Ты тоже не хочешь, – ответил он. – Туристических достопримечательностей нам только не хватало.

– Ты очень высокомерный, – вздохнула Кристина и осторожно откинулась на спинку кресла.

– Мне сегодня об этом уже говорили, – согласился он.

– Что говорили мне, я даже не буду начинать цитировать, – сказала она. – А куда ты меня везешь?

– Я не знаю, – признался он. – Я до сих пор надеюсь, что ты мне об этом скажешь.

Кристина задумалась.

– Я хочу в “Маредо”, – сообщила она.

– “Маредо” в Берлине, – напомнил он.

– Не только, – сказала она. – В Вене тоже есть.

– Да, но мы в Москве, – заметил он.

– Как это, по-твоему, должно влиять на мои желания? – спросила она.

– Понятно, – сказал он. – Кто спрашивает женщину, чего она хочет, заслуживает всего, что его ждет.

– Я тебе всегда говорила, что ты чересчур услужлив, – заявила она.

– Ни разу от тебя этого не слышал, – засмеялся он.

– Потому что не прислушивался, – сказала она.

– Хорошо, если ты хочешь, чтобы я взял быка за рога, тогда мы едем в “Бизон”, – сказал он.

– Приятно почувствовать себя в сильных мужских руках. – Кристина потянулась и зевнула.

Он выбрался на Тверской бульвар и направился в сторону Охотного ряда.

Их отношения в значительной степени протекали в ресторанах. Среди ресторанов у них были любимые и так себе, тайные, памятные, нелепые, одноразовые, особенные и проходные. Дорогой московский стейк-хаус “Бизон” наряду с его непосредственным конкурентом “Гудманом” составлял основу их ресторанного репертуара.

– В следующий раз встречаемся у меня, – сказал он, вставая в пробку на Театральном проезде. – Все равно жизнь возможна только в пределах Бульварного кольца, так зачем его лишний раз покидать.

– Твое чувство личной уникальности не доведет тебя до добра, – пообещала Кристина.

– Это ты мне тоже всегда говорила? – спросил он.

– Не помню, но не исключаю, – сказала она и, на глаз оценив размеры пробки, добавила: – Я еще посплю.

Она снова приняла форму клубка, для большего уюта обхватив себя за плечи.

– Увидишь во сне “Маредо”, передавай привет, – попросил он.

Темные окна ресторана отражали человеческие фигуры почти так же контрастно, как зеркала. Людей было много, и им пришлось ждать свободного столика, надираясь красным вином у барной стойки. Когда стол освободился, они заказали по стейку и несколько минут наблюдали, как юный официант готовил перед ними соус из источавших колдовские ароматы трав. У соседнего столика шеф-повар в высоком колпаке в сопровождении помощника выполнял театрализованный обряд нарезки мяса, в декоративных целях пуская клубы белого дыма к потолку, оформленному в виде винного погреба.

– Как дети? – спросил он, оставшись с Кристиной наедине.

Выпив два бокала вина на голодный желудок, Кристина повеселела и воспринимала каждую услышанную фразу как анекдот.

– Все нормально, – фыркая от смеха, сказала она. – Я пришлю тебе видеоотчет.