Алекс внутренне фыркнул, представив, что сказал бы на это Пантелеймон.

– Кого еще я вам напоминаю? – спросил он.

– А вы уже работаете? – поинтересовалась Маша.

– Конечно, работаю, – сказал он. – Не станете же вы платить за мои развлечения.

– Почему нет? – возразила Маша. – Если развлечение стоящее.

– Нам с вами нужно определиться, что мы делаем дальше, – сказал он. – Избавления от вашей привычки я вам гарантировать не могу. Я пока совсем не знаю ее природы. Если вы действительно хотите узнать, почему вы так поступаете, я бы рекомендовал вам классический психоанализ со строгим терапевтическим сеттингом и встречами от трех до пяти раз в неделю. Сам я его не практикую, но могу дать вам телефоны коллег.

Маша подобрала ноги, резко согнув их в коленях, и в свете настольной лампы ему показалось, что она побледнела.

– Вы действительно хотите отправить меня к коллеге? – сухо спросила она, и ее голос дрогнул в конце фразы.

– Я действительно хочу вам помочь, – сказал он. – И мне кажется, я сам не смогу этого сделать.

– Почему? – спросила Маша задумчиво, словно одновременно ища ответ на собственный вопрос.

– У меня почти нет свободных часов и недостаточно навыков для работы с вашим случаем, – правдиво объяснил он.

– Лечфак Первого меда, интернатура по нейрохирургии, профпереподготовка по психиатрии, международные тренинговые программы по когнитивно-бихевиоральной терапии и глубинной психологии, пятнадцатилетний опыт работы, и у вас недостаточно навыков? – информированно спросила Маша. – У кого тогда их достаточно?

Алекс пожал плечами.

– Дипломы и пятнадцатилетний опыт – это ничто, когда речь идет об индивидуальной человеческой жизни. Ни один специалист не является настолько универсальным, чтобы иметь возможность работать со всеми.

– То есть вы отказываетесь работать именно со мной? – Выражение Машиного лица застыло где-то между оскалом и усмешкой.

– Я не отказываюсь, – малодушно сказал он. – Я уже работаю. И мне бы хотелось, чтобы вы прислушались к моей рекомендации и обратились за помощью к психоаналитику. Вы ведь сами вспомнили “Марни”, – попробовал улыбнуться он. – Марни работала с фрейдистом.

– Бессознательная фантазия как психическая реальность, – произнесла Маша. – Соматические проявления влечений и пути образования симптомов.

– И что? – машинально спросил он.

– Насколько я понимаю, название вашей кандидатской диссертации, – объяснила Маша. – Мне кажется, говорить, что ее автор не знаком с классическим психоанализом, является некоторым преувеличением.

– Я не сказал, что я с ним незнаком, – поправил он. – Я сказал, что я его не практикую.

– Почему? – спросила Маша.

– Мне неинтересно узнавать причины существования симптомов, – объяснил он, снова чувствуя усталость. – Мне интересно находить их смысл.

– А если я переформулирую запрос и скажу, что хочу найти смысл в моем поведении, вы меня возьмете? – улыбнулась Маша, явно предвкушая скорую победу.

– У меня нет свободных часов, – повторил он.

– Вы сказали “почти нет”, – поправила Маша. – Скажите мне, когда приходить, и я подстрою под вас свой график.

– Ответьте тогда, почему вы решили попасть именно ко мне, – попросил он.

– Я считаю вас образованным и опытным специалистом, а также умным и порядочным человеком, – охотно сообщила Маша. – Вполне возможно, я вас идеализирую. Однако мне кажется естественным, что я хочу попасть именно к вам. Каждый ищет врача, которому он может доверять.

– Вам кто-нибудь меня рекомендовал? – еще раз надавил он.

– Нет. – Маша убедительно покачала головой. – Я нашла вас случайно.

– Тогда откуда вы знаете, что можете мне доверять? – Сам он доверять Машиной убедительности наотрез отказывался.