Сначала я съел половину этого божественного рогалика, но только половину. Сдерживаясь, я доказывал себе, что могу проявить силу воли, несмотря на все трудности и волнения, которые выпадали на мою долю. Потом я съел вторую половину.

Невероятно острым ножом шеф резал курагу на мелкие кусочки, когда я наконец перестал облизывать губы и перешел к разговору.

– Окна здесь без решеток, в отличие от гостевого домика.

– Особняк перестраивали.

– То есть раньше решетки здесь были?

– Возможно. До моего приезда.

– Когда особняк перестраивали?

– Тогда, возможно.

– Это когда?

– М-м-м-м.

– Как давно вы здесь работаете?

– Вечность.

– У вас отличная память.

– М-м-м-м.

Большего по части решеток на окнах Роузленда мне выяснить не удалось. Шеф так сконцентрировался на резке кураги, что создавалось впечатление, будто он обезвреживал бомбу.

– Мистер Волфлоу не держит лошадей, правда? – спросил я.

Увлеченный курагой, шеф ответил:

– Никаких лошадей.

– Поле для выездки заросло сорняками.

– Сорняками, – согласился шеф.

– Но, сэр, конюшни в идеальном состоянии.

– Идеальном.

– Стойла чистые, словно операционная.

– Чистые, очень чистые.

– Да, но кто чистит стойла?

– Кто-то.

– Все свежевыкрашено и вымыто.

– Вымыто.

– Но почему… если нет лошадей?

– Действительно, почему? – спросил шеф.

– Может, он собирается завести лошадей?

– Такие дела.

– Так он собирается завести лошадей?

– М-м-м-м.

Шилшом собрал кучкой нарезанную курагу и отправил в миску для смешивания.

Из мешочка высыпал на разделочную доску половинки ореха пекан.

– Сколько прошло времени с той поры, когда в Роузленде были лошади?

– Много, очень много.

– Наверное, лошадь, которую я иногда вижу на территории поместья, принадлежит соседу.

– Возможно, – он начал рубить пополам половинки ореха.

– Сэр, вы видели лошадь? – спросил я.

– Давно, очень давно.

– Громадного черного жеребца высотой больше шестнадцати ладоней[2].

– М-м-м-м.

– В библиотеке много книг о лошадях.

– Да, в библиотеке.

– Я нашел ту лошадь. Думаю, она фризской породы.

– Такие дела.

– Сэр, чуть раньше вы заметили странный свет за окнами?

– Заметил?

– Я про мавзолей.

– М-м-м-м.

– Золотистый свет.

– М-м-м-м.

– М-м-м-м? – спросил я.

– М-м-м-м.

Если по справедливости, свет, о котором я упомянул, мог видеть только человек, обладающий моим шестым чувством. Однако я подозревал, что от шефа Шилшома мне не услышать ничего, кроме лжи.

Шеф нагнулся над разделочной доской, так пристально всматриваясь в орехи, что напоминал мистера Магу[3], пытающегося прочитать надпись мелким шрифтом на пузырьке с таблетками.

Чтобы проверить мою версию, я спросил:

– Около холодильника мышь?

– Такие дела.

– Нет. Извините. Это большая старая крыса.

– М-м-м-м.

Он тянул на отменного актера, если только работа действительно не увлекала его.

Я соскочил с высокого табурета.

– Не знаю почему, но я собираюсь поджечь свои волосы.

– Действительно, почему?

Повернувшись спиной к шефу, я направился к двери на террасу.

– Может, они станут гуще, если время от времени сжигать их.

– М-м-м-м.

Резкие звуки, сопровождающие рассечение пополам половинок ореха пекан, внезапно смолкли. В одной из четырех стеклянных панелей верхней половины двери на кухню я видел отражение мистера Шилшома. Он наблюдал за мной, его лунообразное лицо белизной не сильно отличалось от униформы.

Я открыл дверь.

– Заря еще не пришла. Возможно, здесь бродит какой-нибудь кугуар, пытающийся найти незапертую дверь.

– М-м-м-м, – ответил шеф, прикидываясь, что слишком занят работой, чтобы обращать на меня внимание.

Я переступил порог, потянул за собой дверь, закрывая ее, пересек террасу, направившись к первой дуге ступеней. Постоял там, глядя на мавзолей, пока не услышал, как шеф запер дверь на оба замка.