Он снова призвал имя Бога. Ему врезали еще пару раз в голову, и он потерял сознание.

Он проснулся в камере размером метр на два. Его мошонка увеличилась до таких размеров, что любое движение ногами приносило чудовищную боль, и он едва смог слезть с кровати.

Ему было семнадцать лет.

Когда ему было тринадцать, он поднял флаг на территории школьной игровой площадки: зелено-красно-черно-белый. Просто чтобы побесить солдат. Чтобы можно было покидать в них камни, когда они придут его снимать. Чтобы посмотреть, как сухожилия натягиваются на их шеях. Чтобы они в ярости выехали из-за угла и остановились рывком.

Больше всего ему понравилось, как заскрипели шины у джипа, когда он залетел в школьные ворота. Не солдаты, не машина, не винтовки, только визжание крутящихся шин: в них слышался голод.

Звуки его отрочества.

А потом, после этого, тишина, во время прогулки по запыленным холмам.

Еще одна пещера на юге Хеврона имела небольшой колодец в небо. В детстве Бассам любил лежать под звездами, наблюдая, как маленькие точки кружат над его головой.

Иногда над отверстием пролетали стайки ночных птиц, сбивая его с толку.

В тюрьме он старался воссоздать это чувство по памяти. Поэмы и истории перетекали от камеры к камере таких же заключенных, как и он сам: история о механическом стервятнике, пастухе гигантских страусов, полете кентавра, плачущем льве, жертвоприношении девственниц на берегах Нила.

Воспоминания постоянно навещали и Рами. Закрывающаяся дверь. Звуковые сигналы мотоцикла. Срезаемая лезвием щетина на подбородке. Крик принести носилки. Звук колесиков металлической тележки по плитке морга.

На первой из своих трех войн Рами был водителем армированного грузовика техническо-медицинской бригады. Он привозил амуницию и увозил трупы погибших израильских солдат из пустыни Синай.

Однажды ночью на заброшенном складе в городе Эль-Ариш, на северном побережье Египта, командир подразделения Рами сел на корточки среди кучи зерна. Они уже потеряли восемь из одиннадцати танков. Командир отсчитывал пальцами зернышки, бросая одно за другим на землю. Три, четыре, пять. Уронил девятое по ошибке. Рами это походило на жестокую театральную постановку.

Он вышел на улицу в ночную темноту. Полосы света рассекали небо – aurora borealis [34].

После этого война представлялась ему как ужасный арт-объект: носилки заносили белыми, а выносили красными. Кровати обливали водой из шланга и клали обратно в грузовик, и он снова отправлялся в путь в сердце пустыни, чтобы подобрать людей, чьи лица будут скоро обведены красным кружком в газете.

Когда он вернулся домой со службы, то сказал Нурит, что боится, что вернулся домой не весь.

В конце девятнадцатого века на рынках Вифлеема можно было найти соколов редких пород.

Соколов отлавливали в пустыне мальчишки из бедуинских племен; они выкапывали ночью глубокие ямы, покрывали их крест-накрест ветками и листвой и прятались внутри. В качестве приманки привязывали голубей за лапу и до смерти перепуганные птицы бились на конце кожаного ремешка, наматывая в воздухе такие же обороты, как праща.

Мальчики сидели в засаде, выглядывали из-под маскировки. Они знали, что лучше всего ловить птиц на рассвете, тогда они спокойнее и свет падает под нужным углом – ловушки не так заметны.

Мальчики держали в руках длинные ремешки. До локтя у них была повязана верблюжья шкура. Время от времени они дергали за ремешки, чтобы всполошить птиц и заставить их хлопать крыльями.