Когда он говорил, то снова видел Смадар. Ее овальное лицо. Ее карие глаза. Как она наклоняла голову вбок, когда смеялась. В саду. В Иерусалиме. С белой ленточкой в волосах.

Вскоре они стали встречаться почти каждый день. Скорее это даже превратилось в работу: рассказывать про дочерей и то, что с ними произошло. Рами передал управление фирмой по графическому дизайну партнеру. Бассам сократил рабочие часы в Министерстве спорта и Палестинских архивах. Оба официально устроились в «Семьи, потерявшие близких, за мир». Им платили минимальную заработную плату. Они ездили куда только могли. Встречались с филантропами. Читали лекции в фондах. Ужинали с дипломатами. Выступали в военных академиях. Всюду они возили с собой свое прошлое.

И было неважно, что раз за разом они повторяли одни и те же слова. Они знали, что люди, с которыми они разговаривали, слышали их в первый раз: в начале своего собственного алфавита.

Иногда Рами удивлялся, как он мог проникнуть так глубоко и находить все новые способы сказать то же самое. Он знал, что так его Смадар всегда будет рядом. Это рассекало его грудную клетку острым огненным лезвием, еще больше расширяло зияющую рану.

Раз или два на лекциях он смотрел в сторону и встречал удивленное лицо Бассама, как будто новое слово тоже рассекало его пополам.

Ударная сила от взрыва на улице Бен-Йехуда подбросила ее высоко в воздух.

Иногда мне хочется думать, что ее подбросило ближе к раю.

Я до сих пор слышу скрип колесиков того холодного металлического стола.

Физика прервала ее полет.

Бассам поддерживал в сознании много разных кусочков, измерял их, переставлял, переворачивал, разбивал линейную однозначность.

Ему нравилось снимать напряжение в группе. Я провел семь лет в тюрьме и потом женился. Хотите знать про оккупацию? Попробуйте пожить с шестью детьми в двуспальной квартире. Слушайте, ну кто в здравом уме поставит на шухер хромого человека?

Сперва участники не знали, как реагировать на его насмешки. Они ерзали на стульях, смотрели в пол. Но в нем было нечто притягательное и немного погодя они снова возвращали ему свое внимание. Я единственный человек, говорил он, который побывал в Англии и остался в восторге от погоды.

У него был сильный акцент. Он перекатывал звуки во рту словно шарики. Но его речь была плавной, музыкальной. Он цитировал поэтов: Руми, Йейтса, Дарвиша. И не важно, что его история прерывалась то тут, то там: для него это была скорее песня, а не рассказ, и он хотел проникнуться ее глубинным ритмом.

Структура костей в нижней части гортани, сиринксе, является неотъемлемой частью голосового аппарата певчих птиц. Так как он расположен вокруг воздухоносного мешка, сиринкс отражает звуковые волны, создаваемые мембранами, вдоль которых птица проталкивает воздух. Высота звука определяется в момент, когда птица меняет напряжение на мембранах. Громкость зависит от силы выдыхания воздуха.