Терпение Нила Петровича лопнуло, он отсоединился и пошел в дом, чтобы рухнуть на диванчик и вздремнуть под шумок включенного телевизора.

Софрон позвонил снова. Солонский нехотя проворчал в трубку:

– Шупик, или говори по делу или отвянь от меня.

– Говорю по делу – дай денег, я совсем пустой, – попросил одноклассник.

– Ладно, приезжай ко мне, дам тебе рублей сто, – не удержался от смешка Нил Петрович.

– Издеваешься? – возмутился Шупик. – Сто рублей! Мне даже на чекушку не хватит! А еще одноклассник называется! За одной партой сидели!

– Никогда я с тобой вместе не сидел, – возразил Солонский. – Ты всегда сзади меня сидел и сдирал у меня контрольные!

– Значит, не дашь мне взаймы, ну, хотя бы пятихатку?

– Не дам, – отрезал адвокат.

– Ну, тогда расскажу тебе кое-что, – с некоторым злорадством произнес Софрон. – Тебе это не понравится.

– Валяй, Шупик, рассказывай. Хотя, что ты можешь рассказать: что в мою квартиру залетела шаровая молния или залезли воры?

– В тебе пропадает Вольф Мессинг. Удивляюсь, как ты угадал насчет воров? И ты так спокойно об этом говоришь?

– Что я угадал? Не говори загадками. О каком спокойствии ты тут вякаешь? – Нил Петрович снова занервничал.

– Перед тем, как звякнуть тебе на дачу, я позвонил на твой домашний.

– Ну и…?

– Трубку снял какой-то мужик и сообщил, что ты – на даче, – ехидно проговорил Софрон.

– Какой мужик? У меня не может быть никого. Квартира – на сигнализации, – кипятился Солонский. – Все на контроле.

– Никогда не говори «никого», – пошутил одноклассник, перефразировав известное выражение.

– И ты молчал до сих пор? Почему сразу не сказал? – возмутился Нил Петрович.

– А потому, что ты бы уехал домой и не дал бы мне взаймы денег.

– Софрон, признайся, ты меня разыгрываешь!? – адвокат не поверил сообщению Шупика. – Я же помню тебя в школе, ты всегда любил подколоть товарища. Помню, как ты мне на первое апреля…

– Позвони тогда домой сам, – перебил Софрон и выключил телефон.

Нил Петрович озадаченно смотрел на замолчавший мобильный, затем набрал свою квартиру.

– Да, вас слушают, – незнакомый мужской голос звучал спокойно.

– Он слушает, надо же! Придурок! – закричал Солонский. – Ты кто? Что ты делаешь в моей квартире?

– Вы знаете, любезный, во-первых, я в таком тоне ни с кем не разговариваю. Во-вторых, оскорблений не терплю, – прежним спокойным тоном отвечал мужчина.

Нил Петрович отшвырнул лопату, которая долетела до середины участка. Кисть, которою дачник белил стволы, полетела в сторону забора и оставила на нем большую белую кляксу. Ведро с раствором получило удар ногой и с грохотом опрокинулось.

– Слушай, ну ты – нахал! Проник, значит, в мою квартиру и еще выпендривается?! Быстро говори, что ты делаешь у меня дома? – завопил Солонский.

– Нил Петрович, если вы не прекратите мне «тыкать» и говорить грубые словечки, то я на каждое ваше такое слово буду ломать или резать ножичком по одной вашей вещице. А они все у вас ценные. Это вас устроит?

– Откуда вы знаете мое имя? – Солонский перешел на более спокойный тон, опасаясь за свои вещи.

– Знаю. Хорошо подготовился, прежде чем посетить ваши апартаменты. Кстати, для удобства зовите меня условно, скажем, Иван Ивановичем.

– Ладно. Допустим, я погорячился, – проговорил Нил Петрович. – Но, повторяю вопрос: скажите, что вы делаете в моей квартире? И вообще, как вы смогли пробраться в неё? Она, между прочим, на сигнализации в полиции.

– Я работаю системным администратором, в свободное время балуюсь хакерством. Я ответил на ваш вопрос?

– Нет.

– Что тут непонятного? Для меня отключить сигнализацию – не проблема. Ясно теперь?