Анжелика слушала в замешательстве, не зная, как расценить эту новую уловку увертливого иезуита. После некоторых раздумий она ощутила легкое беспокойство. Что за всем этим скрывалось? Не для того ли иезуит ушел в тень, чтобы приготовить новые ловушки?

– Со дня своего приезда в Квебек он начал собирать на равнине Авраама абенаков и гуронов и науськивать их встретить вас с оружием в руках. Странное явление, которое здесь называют летучими лодками, подтвердило предсказание, что из-за вашего приезда в Квебек на нас обрушатся ужасные беды. Его сделал один ясновидящий, наблюдавший за этими огнями, которые иногда пересекают небо в наших широтах.

– Я их тоже видела, – как бы про себя прошептала Анжелика.

– Слабые и боязливые души видят в этих огнях пылающие каноэ, в которых находятся мученики: миссионеры и трапперы, погибшие от рук ирокезов в боях за Новую Францию… Знак надвигающихся бед и призыв к бдительности… Было куда как легко использовать этот страх, и я тщетно призывал не верить во все эти бредни. В это время сюда явился вождь племени патсуикетов и начал созывать всех абенаков, дабы устроить вам теплую встречу. Еще немного, и началась бы война между сторонниками Пиксарета и приверженцами отца д’Оржеваля.

Их беседа была прервана далеким, похожим на раскат грома гулом, эхо которого докатилось до них из верхней части города.

Гул, доносившийся откуда-то сверху, все нарастал.

«Может быть, это Жоффрей со своими людьми?» – подумала Анжелика.

Но в это мгновение из узкой, спускающейся с горы улочки выбежал солдат, показывая пальцем на вершину горы и крича:

– Господин губернатор, дикари! Они идут сюда!

Сотни индейцев, издавая время от времени оглушительные крики, неслись вниз, заполняя улицы и сады, перепрыгивая стены и изгороди. Звук, издаваемый их ракушечными ожерельями, придавал этому гаму странный рваный ритм.

Фронтенак, подбоченясь, устремил взор наверх, откуда доносился этот громовой гвалт.

– Что это на них нашло? – И, повернувшись к Кастель-Моргу, добавил: – Неужели вы, черт возьми, не могли остаться наверху вместе с вашими людьми?

– Но ведь именно вы, господин губернатор, потребовали, чтобы я находился внизу, на пристани.

– Кто возглавляет индейцев?

– Пиксарет!

– Ну, тогда можно надеяться, что они всего лишь хотят поприветствовать наших гостей на свой манер.

Однако он по-прежнему был встревожен, ибо индейцы были известны своей непредсказуемостью. От них можно было ожидать всего.

– Великий сагамор Пиксарет явно готов ради вас ринуться в огонь и в воду, – сказал он, вновь повернувшись к Анжелике. – Он объявил себя вашим другом, что, по меньшей мере, странно.

– Мы оказали друг другу взаимные услуги, – отвечала она, – и я его глубоко уважаю.

Последний раз она видела верховного вождя индейцев три месяца назад на берегу залива Святого Лаврентия после случившихся в Акадии трагических событий. Перед тем как скрыться в лесу, унося с собой окровавленные скальпы приверженцев Амбруазины де Модрибур, он крикнул ей:

– Иди! Я встречусь с тобою в Квебеке. Там тебе еще понадобится моя помощь.

Он сдержал слово.

Он появился на самом верху улицы Эпарж, которая кончалась несколькими ступеньками.

Один.

Властным жестом он остановил движение воинов, которых он увлек за собой в этом безумном и стремительном спуске.

Воцарилась тишина. И тут же стены и брустверы украсились головами в уборах из перьев.

Пиксарета можно было узнать по его высокому росту и нескладной фигуре. Но если обычно его видели полуголым или в бесформенном одеянии из шкуры черного медведя, то нынче его наряд был великолепен. Следуя сложному ритуалу, он с головы до ног покрыл себя своей любимой боевой раскраской – красными и белыми волнистыми полосами, которые подчеркивали каждый его мускул: грудные мышцы, пупок, коленные чашечки, украшенные подвязками из перьев.