– А господин де Пейрак, со своей стороны, может пригрозить, что он повесит господ Карлона и де Барданя, которые находятся всецело в его власти! – весело вскричал Вильдавре.

– Фу! Что за чудовищный шантаж, что за низкие угрозы, – простонал Фронтенак. – Я мечтал о другом.

Анжелике захотелось утешить его.

– Сударь, мы шутили.

– Сударыня, вы смеетесь!

– Ну да. Ведь пока нам не о чем сожалеть, поскольку ничего серьезного не произошло. Что до меня, то я считаю, что нахожусь в прекрасной компании. А ваши вина очень бодрят.

– Что ж, я, пожалуй, последую вашему примеру, – объявил Фронтенак, беря с предложенного ему подноса стеклянный бокал с вином. – Сейчас смех – это как раз то, что мне нужно.

Он поднес свой бокал к ее бокалу.

– За наш союз! – сказал он.

Казалось, он был растроган. Анжелика еще раз напомнила себе, что он из Аквитании и, быть может, ему известно о ней и Жоффрее немало такого, что другие либо не знают, либо забыли. Господин де Фронтенак смотрел сейчас в ее глаза и, похоже, предавался воспоминаниям.

– Легенда не обманывает: вы действительно прекрасны, – прошептал он. – Сударыня, все это не для протокола, но надеюсь, вы простите мне волнение, естественное после столь долгого ожидания и длительных переговоров. Видя, как дружба, соединяющая меня с вашим супругом, победила непреодолимые препятствия, я был невыразимо взволнован. Еще минуту назад я был уверен, что все мои надежды пойдут прахом, и вдруг мне сообщают, что вы здесь, и я слышу приветственные крики толпы. И вижу вас…

Он одним глотком осушил бокал и взял с подноса второй.

Время от времени Фронтенак нетерпеливо всматривался в даль:

– Что там происходит? Что он делает?

Но Анжелика, знающая, что Жоффрей уже высадился на берег ниже по течению от Квебека, не ожидала увидеть его так скоро, особенно после того, как его продвижение вперед было прервано выстрелом из пушки. А пока что ему надо было дождаться сведений о состоянии его флотилии и о намерениях властей колонии. И только тогда до него дойдет послание Фронтенака.

В толпе ходили слуги, разнося большие корзины со сдобными булочками и пирожными. Мальчики в черных костюмчиках с белыми воротничками, за которыми присматривала группа священников, отдали должное угощению. Дети, которых привели на площадь ранним утром, были румяны, их глаза весело блестели. Им дали выпить напитка из патоки с хвойным экстрактом, и теперь с ними не было сладу. Это были воспитанники квебекской семинарии.

Внимание Анжелики привлекла еще одна группа людей в черных сутанах. Она догадалась, что это иезуиты, которым губернатор приказал явиться на встречу гостей, дабы избежать недомолвок.

Сердце ее учащенно забилось, и она, отведя в сторону мальтийского рыцаря, склонилась к нему и тихо сказала:

– Господин де Ломени, не могли бы вы показать мне среди этих господ из Общества Иисуса отца Себастьяна д’Оржеваля? Я знаю, что он ваш друг, а вы – наш друг, однако мне также известно, что по отношению к нам он вел себя как враг и что он им и остается. Я весьма взволнована оттого, что нам предстоит встретиться, и хотела бы подготовиться к этой встрече заранее.

Граф де Ломени нахмурился, затем грустно улыбнулся и снисходительно посмотрел на обращенное к нему прекрасное лицо. Робость придавала этой богине трогательный вид.

– Вы не сможете его увидеть, – сказал он. – Вот уже три дня, как он исчез.

– Исчез?

Анжелика пока не могла понять, что принесла ей эта новость: облегчение или разочарование.

– Исчез? – повторила она. – Что вы хотите этим сказать?

– А то, что еще три дня назад Себастьян д’Оржеваль находился в Квебеке. Я много раз с ним встречался и пытался уговорить его подчиниться решению господина губернатора оказать вам теплый прием. Однажды вечером я пришел к нему в монастырь иезуитов, где он назначил мне встречу, и мне сказали, что его вызвал к себе господин де Фронтенак. Я отправился к Фронтенаку, но оказалось, что он его не видел. Мы прождали его напрасно. С тех пор он в Квебеке более не появлялся.