«Неужели я пережила все это только ради того, чтобы в конце концов в один прекрасный день оказаться среди чужих людей на чужом корабле, плывущем в чужие края!»

Но должна ли она забыть также и Жоффрея де Пейрака? Оставить его там, в прошлом?

Острая боль при мысли о том, чем могла бы стать их любовь, пронизала ее, словно удар кинжала. Впрочем, как и многие супружеские пары, с которыми она встречалась, не убили бы они свою любовь за эти годы? Или им все же удалось бы избежать тех ловушек, которые подстраивает жизнь?

«Трудно сказать. Я знала его так мало…»

Впервые она признавалась себе, что Жоффрей де Пейрак, хотя она и была его женой, всегда оставался для нее загадкой. В недолгие годы их совместной жизни любовь и то наслаждение, которое она приносит, во что так искусно посвящал ее знатный тулузский сеньор, старше ее на двенадцать лет, занимали в их жизни гораздо большее место, чем поиски глубокого взаимопонимания, и у нее просто не хватило времени оценить как свои моральные качества, так и реальные и неизменные черты характера Жоффрея де Пейрака, безудержного фантазера, так любившего приводить в замешательство других.

Она и себя научилась понимать только в жестокой борьбе, на которую вызвала ее жизнь и которую она вынуждена была вести в одиночестве.

В одиночестве, всегда в одиночестве.

Хотя она два раза была замужем, была матерью, судьба так распорядилась, что она всегда была одинока.

Одна решала, как ей жить, одна выбирала, повернуть ли ей направо или налево, одна – идти или не идти по той или иной дороге. И не было рядом человека, на плечо которого можно было бы, закрыв глаза, склонить голову: «Что за важность – куда! Веди меня! Ведь я твоя жена, и все, чего хочешь ты, хочу я».

Одиночество приучило ее к тому, что она всегда поступала только согласно своим желаниям. И уже начинала замечать, что устала от такой жизни, ведь это так несвойственно женской натуре!

И тут Анжелика вдруг возмутилась. Что это она сегодня сетует на одиночество? До сих пор ничто не свидетельствовало о ее склонности к послушанию!

Согласилась бы она теперь на то, чтобы кто-то направлял ее? В конце концов, она лучше, чем большинство мужчин, знает, как должна поступать. И ярмо зависимости только ожесточило бы ее.

Мэтр Берн теперь не замедлит сделать ей предложение. Сейчас он ранен. Это дает некоторую отсрочку. Но он ее любит, он попросит ее руки, и что она ему ответит? И «да» и «нет» казались ей равно невозможными, потому что она и боялась связать себя с ним, и в то же время нуждалась в нем. Ей необходимо было чувствовать себя любимой.

«Вот путы, обретя которые я вздыхаю с облегчением, – подумала она. – Путы любви. Но может ли любовь быть без оков?»

Последняя мысль заставила ее вздрогнуть.

«Но это неправда! Я ненавижу любовь! Я не хочу любви!»

Ей показалось, что все в ее жизни уже позади. Она навсегда останется одинокой. Останется вдовой. Такова ее судьба: вдова, связанная утраченной любовью, которую она сохранит в сердце до своего смертного часа, связанная тоской по прошлому. Она будет жить достойно. Она вырастит счастливой и красивой Онорину, свое дорогое дитя. На Островах у нее не останется времени скучать, там придется создавать новую жизнь. Она станет другом всем, особенно детям, и не предаст свою женскую судьбу, которая предназначила ее к тому, чтобы отдавать себя людям.

Что же касается Рескатора… Она не может не принимать его в расчет. На какое-то время она сумела отстранить от себя его образ, но он возвращался, неотступно возвращался к ней. Он был слишком близко.

Он больше не был мертвецом, как она считала долгое время. Его присутствие было слишком живым, осязаемым, и этого оказалось достаточно, чтобы Анжелика растерялась, не зная, как ей избежать ловушек, самая опасная из которых, казалось, находится в ней самой. К счастью, она теперь знает, почему пылает ее сердце, почему так разыгралось воображение. Какое-то неуловимое сходство в поведении, в манерах с тем, кого она когда-то так любила, постепенно заворожило ее. Но она не позволит хозяину «Голдсборо» сделать ее своей игрушкой.