двери вращаются

У МЕНЯ В ГОЛОВЕ ТОЛПА И ЭТО ТЫ.

в неведении относительно положения пустых бутылок,

на ковре – огромное пятно,

липкое и красное, пахнет вином,

следы по всей квартире и на моих ногтях нарисованы фрукты:

арбуз, манго, банан, виноград,

слишком сильно устал,

словно никогда и не спал,

слишком много усилий,

для приготовления еды,

поставить чайник,

рассматривая подсветку,

пузырьки кипения на дне,

точки зрения пугающе очевидны,

точки на которые можно надавить,

на виду у всех и каждый может прострелить мне колени,

когда я сложив ладони,

молюсь в разбитое зеркало,

под пыльной столешницей,

окруженный незнакомцами,

завистливым смехом и изуродованными простынями,

истории призрачных поселений,

на вырытых гробовых печатях,

подобные моим экземплярам,

выставленным на нелепые торги,

денег на пару бесполезных звонков и наполнить бутылку водой,

слишком усталый,

овцы считают меня,

отсталым от жизни,

но современность – не моё,

ведь я беру от жизни не всё,

что она могла бы мне дать,

в двойственных движениях,

под подолом черного платья,

звуком северо-западных волн,

множество нулей и единиц,

набить мне татуировку,

разбить мне всё лицо,

харкая кровью сам в себя,

нет фактора удачи и успеха,

энергия на своём исходе,

первые цветы на подходе,

расцветают в грязи,

под малознакомым окном,

чему меня можно было бы научить за все эти года?

потратить столько времени и денег в инвестицию проекта восхода,

предприятия сломленности,

слегка знобит на вечном огне,

вечерние прогулки по однообразным маршрутам,

считаю трамваи на разных остановках, пока жду вариант,

отправиться чуть дальше,

чем совсем-совсем назад,

все безумные поступки,

в глазах моих друзей,

ведут меня на дно,

но где же я сейчас,

один на один с собой?

в такое позднее время,

теряются последние надежды,

настала темная ночь души,

или я опять переврал себе?

поднял стоимость трагедии развоза использованных презервативов,

меняя положение лёжа,

в четыре часа ночи,

что-то дышит мне в спину,

посмотреть нет сил,

в записи на диктофоне,

умоляю себя не сдаваться,

не поддаваться соблазну,

излишкам эмоциональности,

и я резко стираю все следы,

своего пребывания в мире,

за последние месяцы,

не доверяя тем словам,

всё кружится в глазах,

падать на лёд не так больно,

хуже только вставать,

когда твоя рука – вывихнутая кость мёртвой семьи,

хочется подать в суд,

на самого себя,

за причинение вреда.

гордость мечтающей воды подобна метеорам железнодорожного пути,

там видел отрубленную голову и салфетки хантера томпсона,

автоэлектростеклоподъемники вырывают каждый шанс,

на линии передовой стою разбитый новостями из всемирной сети,

мои танцы на братских могилах, позволяют мне,

не прижаться к стене и рук вверх не поднять,

смерть встречая с улыбкой беспечности,

готовый поселиться в любом уголке планеты,

призраком в лёгких готовить раковые клетки,

к совращению пожизненных лейкоцитов,

мне бы хотелось испытать оргазм,

ещё пару раз и остановившись перед зеркалом,

признать своё тело за реалистичное,

сам факт его существования и чужие мнения,

вызывают лишь страх и отвращение,

страх и отвращение к продолжениям историй,

в которых никогда я не был главным героем,

побои и синяки на стенах, гобелены в кровавой обёртке,

свёртки сахарных ватных дисков и переписка,

на вычурном рабочем столе, около треснувших бокалов,

я, как и любой другой человек, деформирован,

весь в своих бесчисленных травмах,

зациклен на этих бедах и тону,

сам себе бутылка, выброшенная на берег,

сам себе лучший друг и убийство всех своих любимых,

это всего-то частичка опустошения игривого настроения,

и если эмоции не подчиняются моим требованиям,