LU остался номинальным символом Нанта, чья история сегодня расположилась на семи этажах великолепного музея, бывшего дворца королевы Анны Бретонской, а «Машины острова», скорее всего, станут его новой эмблемой. Сохраняясь как музей, Франция никогда не забывает изобретать будущее. Как сказала мне русская подруга, обитающая между Парижем и Москвой: приезжаешь в Россию – все говорят о близости апокалипсиса, и он действительно чувствуется, оказываешься во Франции – и нет никакого апокалипсиса.

Вроде есть вещи, которых будет хотеться всегда:

замки, устрицы, пальмы – ничего подобного,

Атлантический океан – как с гуся вода,

виноградник в колечках – сто раз опробованное —

прованские маки, оливковые стада,

овечки вечности с боков поездов сверхскорых,

а люди, которые, без которых..?

Простолюдины, как оказалось.

Даже не ангелы, падшие или павшие

в сраженьях с космической темной кашей —

просто летняя буйность и зимняя чахлость,

гормональные крылья,

в порывах как бы нездешней пыли

не успеваешь ахнуть.

Поиски личного краха -

сбагрить себя в объятия вертопраха,

обновленная версия замусоренного «я» —

нелицензионная,

так что ей понадкусывают края

и надорвут клаксоны.

Хотелось друзей вытащить из щелей,

а они там ссохлись и стали хрупки,

посадить на клей

лапки их, стебельки, скорлупки -

ушки склеиться могут, такая ценность.

Прошлое значит «перехотелось».

Монблан – самая высокая точка Европы. Рона – самая полноводная и бурная река Франции, питающая Средиземное море. Те, кто рождались на берегах Роны, в окружении вечнозеленых склонов и вечноснежных вершин, будто стремились им уподобиться. Потому регион Рона-Альпы – родина великих изобретателей и просто изобретательных людей. Которые сумели превратить бедную, не имеющую видимых ресурсов, горную деревню Межев, в фешенебельный курорт, а умирающим сегодня фермам Вуарона нашли новое применение. Здесь братья Люмьеры изобрели кино и еще 173 новинки прогресса, Жан-Жак Руссо с прогрессом боролся, став первым экологистом, гренобльцы затеяли французскую революцию, жители Аннси сделали свое озеро самым чистым в Европе, а шартрезские монахи придумали элексир долгой жизни. В Шамони изобрели альпинизм, виноделы Божоле ухитрились прославить простенькое вино на весь мир, савойцы купили и хранили плащаницу Христа, которая защищала их от чумы. За последние десятилетия рональпийцы сделали свой регион мировой столицей кулинарного искусства, покорять всевозможные вершины для них – образ жизни.

Лион – древний город, он существовал еще до н. э. и назывался Лугдунум (сократившись в течении веков до Лиона, это же слово означает по-французски – лев), во времена Римской империи был столицей Галлии, теперь это – второй город Франции. Его обширная историческая часть сохранилась настолько хорошо, что занесена в мировое наследие ЮНЕСКО. В XV веке, когда ткачей во Франции стало больше, чем покупателей хлопка, лионцы не растерялись и завезли из Китая технологию изготовления шелка. Посадили массу тутовых деревьев, которыми питается шелкопряд (ими и теперь окаймлены лионские тротуары), и стали шелковыми монополистами, пока ткачи не восстали против хозяев с оружием в руках почти за полвека до французской революции. Сегодня от шелковой традиции остались платки фирмы Гермес и длинные крытые переходы между домами – трабули: их построили специально для того, чтобы рулоны шелка при переноске не намокли под дождем. Если знать трабули – всего их 350 – по старому городу можно передвигаться с комфортом, скрываясь от пекла и ливней. Изобретательность у местных жителей в крови.