там, где за гранью «невозможно»
резонансно стонет пульс
в соприкоснувшихся висках,
там, где время не казнит,
не ставит нам условий,
позволяя ощутить полёт…
где веры гладь чиста…
где любовь живёт в душе,
в душе живёт! – не в слове,
там,
где хочется благодарить, склонившись у Креста.
…Снова холст небесный сер.
Ноябрь словно плачет:
пеленой дождливой осень просится в окно, тиха…
Может, утром станет всё светлее,
всё иначе,
от прикосновенья к твоим снам дыхания стиха?

«Как ты там без тепла, без намека на веру?»

Как ты там без тепла, без намека на веру?
Ночами
плачет в доме твоем все еще запоздалая вьюга?
Скудным ль шепотом просит душа пониманья,
крича ли?
Бездорожье…
и топчется жизнь по постылому кругу
Кем ты бродишь в мечтах?
Отдавая усталость постели,
обретаешь покой в пересортице скучных закатов?
Что твоя колыбель – рук /и взглядов/ объятья?
Но, те ли,
о которых ты грезил взахлёб,
пригубивши когда – то?
Перед тем как уйти, затеряться, покинуть орбиту,
оставляя виток нашумевших недель, ты захочешь
малой искры той самой
проигранной нежностью «битвы»,
но споткнешься о камни
своих же «благих» многоточий

«Научилась без тебя —…»

«Если можешь, ты прости меня, пожалуйста,

Вдруг и я тебя когда-нибудь прощу»

Ю. И. Визбор
Научилась без тебя —
бессильна Мания —
вьётся имя паутинкою… чуть – чуть.
Сожаленья нет, печали,
нет желания
прикоснуться на мгновение к плечу.
Догорело…
я надеюсь, безвозвратно стих
тот огонь – с листвой осеннею угас.
И поставлены все точки в каждой повести
о тебе (с губ не попросится «о нас»).
Научилась.
Не хочу строкой ли, вдохом ли —
воплощеньем моей нежности обнять
силуэт твой.
Эпилогом – эхо шепота:
«Мне не падать было больно – не летать».
Изжило…
порвалась нить объятий (плена ли?),
на дне Леты неподвижным камнем твердь —
не способная к открытиям Вселенная,
ты,
кого пыталась отогреть.

В холодном сердце ноября

Я оставляю тебя здесь,
несмелым прихотям не смея
ни потакать, ни присягать.
В скупом на ласку ноябре
я оставляю прежних нас…
Затерты временем мгновенья
прикосновений близких рук.
Лишь сновидения отрез
вуалью чувственной дрожит
на обжигающем ветру,
а страстный след /как странный дар/
недолго прожитого нами
упрямой тенью на стене,
не исчезающей к утру.
Я осень рву на лоскутки,
на эпизоды и, стеная,
я оставляю тебя здесь —
в плену жестокой несвободы,
в твоей кричащей нелюбви!
Навечно ли?
На год?
На час?
…С л у ч а й н о с т ь —
каждому своя непредсказуемая квота…
В холодном сердце ноября
оставлю я безумных нас.

Сила мысли

Новелла


Предисловие

Эта новелла – не первая моя проза, и далеко не первое художественное творение, но на сегодняшний день, пожалуй, именно она наиболее дорога и близка мне. Может быть потому, что строки её, стремительно появляясь на бумаге и следуя за моими мыслями, нередко странным образом предвосхищали реальные события. Может быть потому, что благодаря незатейливой истории «глазами (я бы сказала – сердцем) одной женщины» я опять обрела способность (и возможность) летать.

Пролог

Иди ко мне…
Я в ожиданье долго грезила, не зная
лица и имени.
Душа молила молча.
О тебе ль?
Хочу напиться тихой нежности из омута без дна, и
безоговорочно отдать себя в объятий колыбель.
Иди ко мне…
Какой бы странной не казалась эта осень,
одна дорога на двоих —
пролог в судьбы чистовике.
Пусть проза жизненных признаний будет позже,
после…
После.
Одно молчанье на двоих идти позволит налегке.
А листья парами летят
в последнем танго нам под ноги,
в «хрустальном воздухе» дрожит,
как отзвук тысячи шагов,
повествование о нас – о том случайном.
Главном…
Многом…
…И белым кружевом с Небес —
благословения покров.

1

Она называла это – «молчаливый роман незнакомцев». Почти четыре года они добирались на работу одним и тем же маршрутом от конечной станции метро: два – три раза в неделю мельком замечали друг друга в разных концах автобуса или маршрутного такси, практически никогда не встречаясь взглядами. До сегодняшнего утра.