В столовую мягким шагом потомственного дворецкого вошёл ещё один близкий мне человек – Эрик Ван. Его образ всегда вызывал у меня улыбку – невысокий улыбчивый старичок с внешностью Эркюля Пуаро, разве что усы не смолянисто-чёрные, а сединой выбелены. Занимал он в моём доме и сердце очень много места, и был одним из преданных людей, на которого могла во всём положиться.

– Лорд Герберт Бартлан, виконт Лямар, – громко объявил он и согнулся в глубоком поклоне перед вошедшим павлином. То есть перед моим женихом.

Я постаралась смотреть спокойно, дышать ровно и улыбаться не очень натянуто. А жених особо меня и не разглядывал, всё своё внимание уделив дворецкому:

– Вот правильно! Только так мне и нужно кланяться – уважительно и низко. Я, как будущий глава дома, может быть даже не уволю тебя, а то сильно ты старый и своими морщинами портишь всё настроение!

Это ему просто не видно, что Эрик кланяется для того, чтобы мой женишок не заметил отвращения на лице слуги!

Он не павлин, а самый настоящий индюк! Как же я раньше ничего не замечала?! Неужели любовь настолько слепа? Нет, конечно всем аристократам свойственно принижать слуг и требовать от них не просто служения, а поклонения, но это уже переходит все границы!

– Милая, – обратил и на меня своё величайшее внимание Герберт, даже не особо стараясь проявить уважение к хозяйке, в дом которой вошёл, – Рад тебя видеть!

Я многозначительно промолчала, дожёвывая и сглатывая ароматный свежий кусочек сдобы, почти ставший резиновым при его появлении, и не желавшим протискиваться в желудок по пищеводу. М-да! Лучше при приёмах пищи с женишком больше не встречаться – голодной останусь.

– Присоединишься к завтраку?

– Нет, я уже поел, – отказался от совместного завтрака лорд и это очень даже хорошо – у Эрика не будет большого соблазна подлить в его чашку яду, – Но скажи, Норочка, что случилось?

Никогда не любила это уменьшительно-ласкательное сокращение от своего имени, больше похожее на пушистого зверька.

– А что случилось?

– Все только и говорят о том, что ты закрыла фабрику!

Я рассмеялась тем беззаботным смехом, что только смогла изобразить. Ещё немного, и из глаз брызнули бы слёзы. Актриса из меня так себе…

– Я думала ты переживаешь из-за последней статьи в «Столичных новостях» о нашем браке, – приподняла газету для наглядности, показав первую полосу, – Ведь мы не виделись последние пять дней из-за подготовки к свадьбе, и мне они показались вечностью вдали от тебя…

– О! Там не о чем переживать! Моя любовь к тебе сильнее всех этих досужих сплетен! – пафосно воскликнул Герберт, а Лилия попыталась отвернуться от него, чтобы тоже не выдать своего отношения ненароком.

«Ну, да, – подумала я, – Только очень уж удобную почву эти сплетни готовят для твоей дальнейшей жизни мосле моей смерти!»

– Так что случилось с фабрикой? Ты её кому-то продала? – и столько в голосе было… паники, которую он старался удержать в себе.

Возмущённо посмотрела на него:

– Что за глупости тебе прошли в голову! Я свою фабрику, как и салоны с магазинами, никому не продам!

– Я так и подумал! Так всем и говорил! – зачастил он, – Так что случилось?

Я неловко и слегка безразлично пожала плечами:

– Я же тебе говорила, милый, про запланированную модернизацию. Ты забыл?

Упрёк в моих словах заставил его призадуматься.

– Не помню…

Я закатила глаза к небу, то есть к люстре и расписному потолку, изображая раздражение:

– Четыре месяца назад это было запланировано, и не волнуйся, Гусик, – вспомнила я дурацкое прозвище, которым его дразнили в детстве, – Тим Бэрри внимательно следит за ходом работ и сроками выполнения всех поставленных задач.