Таким образом, принцип «изначального опоздания» указывает на то, что существование отсрочки между референтом и означаемым и означаемым и означающим конституирует язык бытия как семиотическую панацею. Наличие непрерывности между интенциями означает проблематизацию небытия в качестве антиязыковой номинации, а также присутствие дискретности в потоке непрерывности. Если интенциональный поток как непрерывность синхронизован с дискретностью референтов интенций, то закономерен вопрос о том, каков механизм дискретизации внутри континуальности сознания: вещи, поименованные вопреки принципу «изначального опоздания», являются солипсично–семиотическими, находящими своё единственное пристанище в антиязыке. Антиязыковое философствование призвано размышлению над вещами, названными своими именами (антисловами): не столько на основании аутентики, сколько посредством антиязыка – спонтанных автодескрипций). Слова, обозначающие слова, которые являются названиями референтов, чья номинация зависит от соответствующего контекста – наиболее благоприятного момента для номинации, который предопределяет судьбу референта, – контекстологизмы. Антиязыковая философия понимает вещь как номинацию от начала и до конца существования вещи, то есть в качестве (авто) номинации, синхронной постоянному изменению субстрата вещи. Если вещь не может быть лишена неноминабельности (в том числе невоантиязыковлённости), то она должна быть исключена из рассмотрения антиязыкового топоса в пользу его достаточного основания, находящего выражение в эзотерике числа.

Философский антиязык претендует на универсальный язык номинации вещей именами чисел, приминая во внимание риторическую теорию числа Шилова: если числовой ряд представляет собой самостоятельный язык, то имя числа эквивалентно антислову, фиксация которого может быть частичной или предельно отсутствующей внутри антиязыка (теория апофатических операторов). Если окажется, что имя числа как антислово недостаточно с точки зрения числового ряда вещи, то естественному антиязыку можно противопоставить антиязык числа – то, что, следуя трактовке Шилова, является цифровым пределом внутри числовой последовательности (нищета средств оцифровки), а также числовым пределом понимания самого числового ряда как языка природы. Антиязык числа – это средство выражения таких чисел, которые не могут быть оцифрованы с помощью естественного языка числа как языка числовой последовательности. Антиязык числа существует наряду с естественным антиязыком как система дескрипций для оцифровки антислов, но, с другой стороны, входит в состав естественного антиязыка на правах невоантиязыковляемых алгоритмов. Антиязык числа предназначен для дескрипции неочисляемого, в том числе в цифре, которое может быть скалькировано в антиязык в качестве числовой характеристики антислов (речь идёт о контекстуальном понимании числа подобно тому, как числовой ряд является аналогией лексикона естественного языка: античисла могут быть соотнесены с антисловами по соответствующим классам; например, античисла означают безвозвратно исчезнувшие числа, эксклюзивность которых не компенсируется комбинаторикой числового ряда). Если числом выражается тот или иной референт (язык математики как язык природы), то номинация невоязыковляемых референтов посредством естественного антиязыка предполагает синхронную актуализацию числового субстрата референта в виде античисла, субстратная корреляция которого с антисловом отнюдь не очевидна. Следовательно, антиязык числа является спутником естественного антиязыка, а в лучшем случае —его неотъемлемую формализацию для решения