– Что это такое? – не поняла я.

– А черт их знает. Они сами друг друга так называют, когда хотят показать, что презирают! Только знаю, что они и в самом деле чмо и пидоры и у всех одна слабость: это их похоть, их желание – нет, не любить, это им не по понятиям! – а только завалить женщину в постель, а нет постели – так в траву, в пыль, в грязь, и слить свою гнилую сперму, да не просто слить, а с каким-нибудь обезьяньим вывертом! Так чего с ними церемониться, чего играть с ними в джентльменство? Почему не ловить их на их же слабости и не дурачить, не отнимать у них хотя бы часть того, что нахапали?

– Катька-Катька! – удрученно качала я головой. – Что ты мелешь? Это же бред какой-то!.. Ты, Катя, больной человек!

– Бред, да? Я – больная? Хорошо! – с какой-то бешеной решимостью, с горящими, как угли, глазами воскликнула она. – А хочешь, прямо сейчас, на этом месте докажу свою правоту, покажу тебе мужчин во всем их блеске? – Она произнесла слово «мужчин» с едким сарказмом, передразнивая меня. – И посмотрим: кто больной, а кто здоровый!

– Что ты хочешь сделать? – испугавшись ее решимости, спросила я.

– Произвести эксперимент в чистом виде!

– Катька, но… – замялась я, страшась, что она отмочит сейчас что-нибудь ужасное, и взглянула на часы. – Нам на концерт скоро!

– Нет, позволь, раз такой разговор! Сейчас они все сюда приползут!

– Почему приползут-то? Придут, хочешь сказать?

– Нет, приползут, потому что мужик – это все равно что таракан!.. Да ты не бойся, я быстро – еще и на концерт успеем! Пойдем! – И, схватив за руку, она повлекла меня к ближайшей телефонной будке, на ходу выхватывая из своей сумки кошелек и пухлую записную книжку.

Войдя в стеклянную телефонную будку и нарочно оставив дверь распахнутой, чтобы я все слышала, она пошарила в кошельке, кинула в аппарат монету, сняла трубку и, полистав книжку, начала набирать номер. Аппарат щелкнул – абонент включился, и Катя тотчас преобразилась: подняла к небу глаза и, сделав лицо страдальческим, горячо заговорила в трубку:

– Это Павел?.. Павлик, это я, Катя! Павлик, милый, ты знаешь, как мне сейчас одиноко? Я так по тебе соскучилась! Я хочу тебя видеть!.. Да, немедленно!.. Брось всё – я хочу видеть тебя сию минуту; у меня просто вот ноги сводит – так тебя хочу!.. Я? Я – на улице Ленина, на углу с Кирова, в телефонной будке!.. Да, совершенно одна, и мне так одиноко, Павлик, ты бы знал! Милый, придешь, да? Ну, быстрей – я жду, милый!

Она чмокнула в трубку, повесила ее и сказала со смехом:

– Говорит, придет. Приползет. Прискачет вприпрыжку! А, между прочим, солидный человек, кандидат наук, докторскую пишет! Врет сейчас жене, что ему позарез надо в библиотеку, книгу взять: статья у него, видите ли, без этой книги не движется!

Она быстро полистала книжку, кинула новую монету и снова набрала телефонный номер; опять аппарат щелкнул, и она завела новый разговор:

– Алло! Сергей Васильич дома?.. Можно его к телефону?.. Это… это с работы, срочное дело! – Катя крепко зажала микрофон трубки ладонью и шепнула мне: – Жена трубку взяла, сейчас позовет! – Она подождала немного и, когда в трубке откликнулись, заговорила, снова печально подняв глаза к небу: – Здравствуй, Сережа, это я, Катя! Я по тебе ужасно почему-то соскучилась, просто мочи нет! – Затем, опять крепко зажав трубку ладонью, повернулась ко мне и зашептала: – От ужина оторвался, чавкает еще, дожевывает! И несет ахинею – для жены, видно: та явно рядом, на контроле стоит! – Катя отняла ладонь от трубки и продолжила излияния: – Милый, ты знаешь, я тебя ужасно люблю и уже не могу без тебя! Приезжай, а? Как вспомню о тебе, прямо ноги сводит, вот тут вот! Мне так сегодня что-то одиноко – это просто ужасно, ужасно!.. Я? Нахожусь в телефонной будке на проспекте Ленина, на углу с Кирова!.. А потом закатимся куда-нибудь, чтоб всем чертям тошно стало, а?.. Приедешь, милый? Ну, жду, жду – скорее!