И все же это ее сообщение настолько вывело меня из равновесия, что мое рациональное начало, ища объяснений, не могло найти себе покоя.

– Ну почему ты, Катя, такая невезучая? – причитала я. – Полно женщин на рынках торгует. Посмотришь: довольны жизнью…

– Только не рассказывай мне о довольстве! – кричала она. – Это всё несчастные! Потому что там, где густо пахнет деньгой, собираются самые отъявленные мерзавцы и кипят самые примитивные страсти: жадность, зависть, злоба, похоть. Я вот так этого нахлебалась! – чиркала она ладонью по шее.

– Но что тебя там так держит?

– А чем прикажешь заниматься? Ты же знаешь: меня выкинули со стройки, и кому я нужна? В уборщицы, что ли?

– И все равно, Катя, не верю, что непременно надо заниматься этим! – упрямо доскребалась я.

– Что, запрезирала, да? – язвила она. – А вот скажи: ты презираешь интеллигента, который продает свои мозги? Или футболиста, который продает ноги?.. Кто что может, то и продает! А мне больше нечего продать!

– Аналогия, Катя, хромает: по-моему, ты продаешь больше, чем тело.

– Да чушь все это!.. Не первая и не последняя; ничего со мной не станет и ничто не отвалится!

– Может, и не отвалится, но ты уже изменилась – я вижу.

– Не каркай, а?

– А кто тебе еще это скажет?

– Тайка! – вздохнула она. – Я сама себя порой ненавижу: живу какой-то не своей жизнью…

– Что, хочешь все испробовать? – язвила я.

– Можешь издеваться, сколько влезет!.. Да я бы не прочь и в профессионалки податься – бабки, по крайней мере, приличные, побольше, чем у тебя, раз в двадцать! – теперь дразнила она меня. – И не смотри, как на утопленницу! Да, не прочь, если б мужики не такими скотами были, а мне бы, побольше терпения, потому что терпеть их – коровий темперамент нужен! Ты представить себе не можешь, какие они все паскудники! Какая-то богиня у древних греков была – в свиней их превращала?

– Цирцея.

– Вот-вот, мне бы ее умение! Почему-то у них за шик считается, что если завладел женщиной – надо быть сволочным и похабным: важности – как у индюка, а в душе – сявка. Когда он ползет по тебе, так и хочется стряхнуть его с себя, как вошь!

– Какая ты стала циничная!

– Ты мне это уже говорила… А покрутись с мое!.. – И вдруг резко сменила тему: – Слушай: а давай заварганим торговое дело вместе? Уверяю, у нас с тобой получится: соединить твой интеллект и мои пробивные способности: о, мы бы с тобой такого наворотили! Бросила бы я, к черту, все эти побочные занятия – клянусь вот! Мы бы с тобой нашли свое место и заткнули пасти этим дебильным воротилам: мы бы всё у них перехватили! Ты не представляешь, какие они тупые: их – только облапошивать и ставить на место! Лет через десять мы с тобой миллионершами – настоящими, с зелеными бабками! – станем, вот увидишь! Я – серьезно. Подумай, Тайка, а?

– Нет, – ответила я.

– Подожди! Давай попробуем?

– Нет! – покачала я головой.

– Ты не торопись, подумай! Посмотри, как ты одета, какая худая. С голоду скоро околеете со своей мамочкой! Да не нужна, на фиг, твоя филология никому: ни стране, ни нашему горячо любимому народу!

– Катя, давай прекратим этот разговор, – сказала я строго.

– Вот, все вы такие – пачкаться боитесь. Игорю предлагала – морду воротит!.. Только с голоду смотри не пропади; как же я без тебя – кто мне тогда мораль прочтет? А за меня не бойся – не грозит мне блядство: для этого надо быть слишком тупой и бесчувственной!..

После того разговора прошло уже сколько-то дней, а мозг мой все сверлило воспоминание о нем; сколько я передумала о Кате за эти дни! Надо было что-то делать, как-то спасать ее, вытаскивать… Взяла билеты на концерт, причем для Кати – два: чтоб обязательно пришла с Игорем – ведь с этими ее закидонами их союз долго не проскрипит, и лишь на мне, казалось, миссия сблизить их и привязать. Известно же, что вылазки на-люди супругов сближают… Позвонила, что буду ждать их возле концертного зала. Она рассыпалась в благодарностях, а сама приперлась, как всегда, без него, причем задолго да начала и – прямо ко мне на работу.