Елена Петровна была женщиной видной и хитрой. Видной настолько, что её без труда находили даже соседи с первого этажа, если вдруг кто-то нечаянно решил пригласить её в гости. А хитрой… ну, когда она говорила, создавалось впечатление, будто шахматную партию со своим будущим зятем она продумала лет за пятнадцать до его рождения. Внешне тёща была величава, словно полковник запаса, отставленный исключительно по причине перегруза сарказмом.

В тот день Елена Петровна внезапно позвонила Вадиму и заявила:

– Завтра я к вам заеду на недельку. Хочу проверить, как живёт моя ненаглядная дочурка и её… как там тебя… ах да, зять.

– А разве мы к вам вчера не ездили? – робко поинтересовался Вадим.

– Ой, не строй из себя изобретателя велосипеда! – отмахнулась тёща. – Я уже решила.

Вадим, конечно, испугался, но виду не подал. На следующий день он убрал все свои носки с пола, сложил их в шкаф (что для него, по правде, было серьёзным испытанием), а потом купил в магазине цветы, надеясь, что красные розы смогут отвлечь Елену Петровну от их… скромного уюта.

Но тёща прибыла с невозмутимым лицом – и с чемоданом.

– Что-то ты, Вадик, подозрительно ухоженный, – сразу заметила она, пронзая его взглядом, – не иначе как что-то скрываешь.

– Да ничего я не скрываю, Елена Петровна. Мы с вашей дочерью – ну, как варенье и банка. Она – варенье, а я… так, банка.

– Хм… а знаете ли вы, Вадик, что банки иногда бьются? – заметила она, смерив его взглядом.

Первый вечер прошёл относительно спокойно. Вадим старался улыбаться, делал чай и подкладывал Елене Петровне салфетки, при этом с ужасом думая о том, что же ещё она придумает. И она придумала.

На утро следующего дня тёща объявила:

– Вадик, у нас будет инспекция.

– Инспекция? – растерянно переспросил он.

– Ты когда-нибудь слышал о концепции глубокой уборки? – тёща приподняла одну бровь, словно преподаватель на экзамене, у которого студент не выучил половину билетов.

– Ну… в общих чертах, наверное…

– Вот и хорошо. Тогда начнем.

Вадим даже не успел пикнуть, как уже оказался с тряпкой в руках, на коленях перед духовкой.

– Вадик, ты знаешь, что такое чистота?

– Конечно, Елена Петровна. Чистота – это когда пыль на полу можно разглядеть только через лупу.

– Ох, не говори мне о своих фантазиях! Чистота, мой дорогой, – это когда на зеркале ни одного следа от пальцев, а на полу можно сидеть в белом и не нервничать. Ну-ка, берись за дело.

Вадим понял, что у него не осталось шансов. Он мыл, протирал, скреб, пока не стал похож на мокрую тряпку, которую только что промочили и выжали.

На следующий день, когда Вадим уже надеялся на передышку, Елена Петровна обратилась к нему в непривычно дружеской манере:

– Вадик, а ты же вроде говорил, что готовишь?

– Ну, готовлю, да, – насторожился Вадим.

– Отлично! Сегодня я хочу попробовать твой фирменный борщ.

– Мой? Фирменный? – Вадим вспотел, словно его посадили за руль реактивного самолёта без инструкции.

– Именно так, – хитро прищурилась тёща. – Говорила Света, что борщ у тебя – пальчики оближешь. Вот и проверим!

Через пару часов, после борьбы с капустой, свеклой и множеством других врагов, которые заполонили кухню, Вадим кое-как сдюжил кастрюлю чего-то отдаленно напоминающего борщ.

Елена Петровна взяла ложку, медленно, с истинно театральным драматизмом зачерпнула борщ и попробовала.

– Ну… скажем так, – задумчиво протянула она. – Я, конечно, ожидала чего-то… другого. Но как в древней пословице: «В борьбе за борщ все средства хороши».

– А вы точно эту пословицу правильно помните? – робко поинтересовался Вадим, отодвигаясь подальше.

– Ну ладно, Вадик, будем откровенны, – она посмотрела на него пристально. – Ты, конечно, борщ приготовил… на тройку с минусом, но за это я тебя всё-таки не съем.