– Это не Франкетти, – наклоняясь к домовику, шепчу я. – Почему они его слушаются?

Брави народ независимый и гордый, подчиняются они лишь приказам своего лейтенанта. Однако человек, который явно отдает им сейчас распоряжения, сопровождая свои слова скупыми, но властными жестами, их командиром не является. Джиджи Франкетти, квадратный, как шкаф, крепыш на коротких кривых ногах, не имеет ничего общего с этим худощавым и ловким человеком. Он одет в черное, что очень удобно для ночных похождений, и почти сливается с темнотой в подворотне.

– Тихо, Давиде, – умоляет домовик, крепко обнимая тубус с чертежами, словно тот может его защитить.

Бедняга напуган уже всерьез. Я кладу ладонь на его плечо, собираясь успокоить, но человек в черном вдруг замолкает на полуслове и чутко оборачивается прямо в ту сторону, где за трепещущим на ветру полотнищем таимся мы с Веккьо. «Зеленые ленты» переглядываются и прислушиваются. Сквозь шепоток ветра слышится тихий металлический лязг, и серебряным лучом в темноте вспыхивает меч, который незнакомец достает из ножен на поясе.

Сам не знаю, почему, я задвигаю Веккьо себе за спину, мы оба на цыпочках отступаем, прижимаясь к холодной стене замка. Мне не по себе от плавных вкрадчивых движений незнакомца, который углубляется в подворотню, приближаясь к нашему укрытию. Его кошачьих шагов неслышно. Меч в его руке угрожающе выставлен острием вперед.

Луна поднимается выше над кампо Велерия, ее свет проникает в Кривую подворотню, и я вижу незнакомца отчетливее. Его голова накрыта беретом, черная куртка с глухо застегнутым высоким воротом сшита из децианского сукна, плащ подбит бархатной подкладкой. Лицо в лунном свете бледно, как у вампира.

Глаза поначалу кажутся огромными черными провалами, внушающими испуг. Но когда незнакомец поворачивает голову, прислушиваясь, я вдруг вижу, что на нем надеты очки со стеклами, затемненными необычным синеватым налетом. В ночной темноте это выглядит нелепо, и я почти собираюсь усмехнуться, но Веккьо, вжавшийся носом в мою спину между лопатками, дрожит, как лист на ветру. Я и сам вдруг чувствую, что сердце начинает противно замирать и колотиться.

Воздух в подворотне звенит от напряжения, пропитанного тревогой. Старые знамена волнуются на ветру, то скрывая от нас незнакомца в черном, то снова позволяя видеть его. Крадучись он подходит ближе и останавливается прямо перед нами. Возникает ощущение, что он нас видит сквозь темноту и лохмотья старой ткани, и Веккьо перестает дышать от страха. Мне ужасно досадно, что я сегодня не при оружии.

– Никого там нет, мессир, – слышится оклик со стороны площади, и наемники, стоящие кучкой у выхода из подворотни, негромко пересмеиваются.

Стучат негромкие шаги, на стене появляется крупная мужская тень, в которой я узнаю подошедшего Франкетти. Человек в странных очках стоит передо мной в двух шагах еще несколько долгих секунд, потом плавным движением убирает меч в ножны и возвращается к «Зеленым лентам». Он что-то резко говорит Франкетти, тот недовольно бурчит в ответ, но нехотя склоняет голову, и вся сомнительная компания в мгновение ока удаляется во тьму терцианской ночи.

Веккьо громко выдыхает.

– Огненная Дева, Мать Небесная! – запрокинув голову, он обращается с молитвой к Владычице Огня. – Помилуй нас, грешных. Молись о нас и в день кончины нашей…

– Веккьо, – я прерываю его сбивчивый молитвенный лепет, – ты что, знаешь его?

Домовик трясет седой головой.

– Забудь этого человека, Давиде, – просит он горячо, – ты его не видел, и, надеюсь, больше не увидишь.

Если что и способно подстегнуть любопытство, так это разыгравшаяся только что сцена и подобные слова.