Выжженный сад самоценности не зацветет красивыми цветами самоуважения только от сравнения его с рядом растущим красивым ботаническим садом. Сколько не сожалей, не сравнивай, сад останется голым, безжизненным. Но если очистить сад от пепла сожалений о тяжелой судьбе, удобрить принятием и любовью, засеять семенами уважения к своему опыту, признанием ограничений, поливать терпеливостью к процессу внутренним процессам созревания, родится радость и вкус жизни.

А вдруг родится новая я, которая не спрашивает, что со мной нет так, в чем недостаточно хороша, можно мне или нет. Странные вопросы для того, кто сплавил разбитые части представлений о себе в целостную картину и спокойно произнес: «Все, что чувствую, думаю, делаю в мире – это есть Я».

Во мне нет ничего хорошего, нет ничего плохого. Нет ничего ненастоящего и нуждающегося в исправлении – все уместно и правильно. Без оценок и сравнений.

Разве сравнивают друг с другом произведения искусств? Разве есть эталон красоты? Или есть единая объективная реальность?

Их, как минимум, три: моя, чужая и истина, которая вне пределов человеческого понимания.

Разве можно рассуждать о прошлых неправильных поступках в нынешних безопасных условиях, в изменившихся контекстах, с мудростью, которую получили за прошедшее время. В том числе, благодаря сделанным ошибкам. Сколько ни сожалей о прошлом, это его не изменит, как и не зачеркнет простой данности – чего-то в нашей жизни не случилось, потому что не должно.

Прошлого не исправить, а недополученное – не вернуть. Это реальность, с ней бессмысленно спорить. Признание этой реальности никак не может умерить мое разочарование, что кем-то другой, кроме как собой, я никогда не стану.

Это плохая и хорошая новость одновременно.

Плохая, потому что сталкивает с разочарованием. В своих иллюзиях о безграничности возможностей, отсутствии власти не только над другими, но и над некоторыми личными ограничениями. Например, что какой бы прекрасной я не была, всем не понравлюсь. Что есть люди, которые будут успешнее, красивее, свободнее, богаче, чем я и мне их никогда не догнать. Что с возрастом в моем теле будет все меньше энергии и это нужно учитывать. Что я быстро выгораю на длинной дистанции, а значит нужно научиться уважать свой темп.

Хорошая новость состоит в том, что чем быстрее я разочаруюсь в сверхвозможностях, тем быстрее произойдет расставание с иллюзиями о возможном, но не случившемся в моей жизни. Тем доступнее простое человеческое счастье, которое я впускаю в свою жизнь не в точке достижения целей, а пока туда направляюсь. Такое, в котором я научилась переключаться с внешнего источника любви на внутренний источник. Свой, личный.

Здесь не нужно покорять мир, собирать социальные доказательства успеха, соответствовать критериям «хорошести» и правильности, ждать от других, что они что-то мне должны. Больше ничего этого не нужно. Не в смысле «не хочется», а в смысле – нет голодной нужды включаться в крысиные бега за кусочек чужого внимания, за опору на что-то внешнее, что не даст упасть в минуту, когда внутренний цензор снова запоет противную песенку про мою несостоятельность, ничтожность.

Теперь можно опереться на себя. На внутренне понимание – во мне нет ничего неправильного.

Я сама себе опора, защита, добрый родитель. Не нужно составлять длинный список достижений, чтобы найти причины для хорошего отношения ко мне других людей.

Без причин. Даже если список ничтожно мал, даже если ошибаюсь, унываю, бездействую, впадаю в состояние жертвы.

Мой добрый внутренний родитель знает обо мне больше, чем кто-либо. Он видел, как я росла, как с интересом изучала мир и закрывалась, когда мир отворачивался от меня. По крайней мере, я так чувствовала. Как трудно мне было в преодолении страхов, как искала повод жить, когда поводов для ухода из жизни было больше. Как училась видеть красоту внутри себя, защищать перед обидчиками, как отчаивалась и собиралась вновь. Он знает это обо мне и запрещает обесценить. Он учит меня уважать свой путь и себя. Иногда становиться строгим, если я по привычке иронизирую на свой счет.