Честно сказать, я иначе себе представляла гипноз. Мне казалось, что после него я больше не буду так болезненно переживать свою утрату. Быть может, перестану придавать большое значение своей утрате, переключусь на что-то другое, заживу прежней жизнью.

Но ничего этого не было.

Боль ненадолго уходила во время сеансов гипноза и вскоре возвращалась вновь. От бессилия, я сворачивалась в позу эмбриона, укутывалась с головой в тяжелое одеяло, смиряясь с мыслью о своей ущербности. Как птица с подбитыми крыльями, я делала ежедневные попытки взлететь над проблемами, и каждый раз больно падала наземь.

Может лучше оставить все как есть? Признать, что все хорошее в жизни уже было?

Я маленькая, а боль большая. Она сильная, оружия против нее нет. Разве что выйти в окно, но не могу. Я Теме обещала, что позабочусь о Максиме. Это обещание было единственной ниточкой, которая связывала меня с умершим сыном.

Я снова погружалась в тишину. Страшную, тотальную, ничего не обещающую в будущем.

Она заполняла каждую клеточку моего тела, делала его еще тяжелее. Как густой туман, боль поглощала мысли, чувства, в высшей точке превращаясь в ступор.

Знаете, на что это похоже?

Это, когда теряешь связь с реальностью, плохо соображаешь мотивы своих поступков.

Когда спишь до полудня, а проснувшись, мечтаешь, чтобы поскорее наступила ночь.

Когда вокруг сплошные символы и знаки, которые указывают на твою ущербность. Все ж рожают, ты даже родить не можешь.

Когда от непонимания, что делать, ты не делаешь ничего. Какой смысл, если есть кто-то большой, невидимый, кто разыгрывает твою жизнь как в карты, отбрасывая в отбой еле живую душу.

Бог, говорят, любит нас? Все, что ни происходит, все к лучшему?

Не нужно мне такое «лучшее», такой Бог и такая любовь! Почему он допускает, чтобы я страдала, почему его не было рядом, когда мой малыш задыхался внутри меня? Что это за Отец такой, если допускает слезы своих «любимых» детей? Разве я многого просила, разве не заслужила быть мамой этому малышу? Что не так со мной? Что не так с этим миром?

Гнев ненадолго выводил меня из ступора.

Сердце начинало стучать сильнее, переплавляя боль в гнев.

– Боже, избавь меня от этой боли. Я не справляюсь. Не оставляй меня с ней!

Слезы ручьем стекали по щекам. Я дико устала торговаться: ненавидеть Бога и молить о пощаде. И все это с разбегом в несколько минут. Я боялась, что никогда не выйду из этого состояния, почти поверила в своё безумие.

Бессильная, я снова погружалась в тишину. Вопросы, обвинения, гнев плавно рассеивался в пространстве, медленно затягивая меня в пропасть отчаяния.

Это было похоже на паранойю.

Я ликовала от мысли, что раскрыла лживую сущность Творца, а в следующее мгновение казалось, что я маленькая букашка. Ни то, что Творцу, никому в этом мире нет до меня дела. Я мешаю всем своими слезами, врачами, разговорами, присутствием. Людям трудно со мной, а мне трудно делать вид, что все хорошо. Я старалась улыбаться и выполнять свои обязанности мамы, жены, дочери. Общалась с клиентами и коллегами по телефону, обещала вскоре вернуться на работу. Убеждала себя, что все будет хорошо: есть работа, семья, здоровье, молодость. Только, смотря на этот «счастливый» набор социального успеха, я не понимала, как из него собрать ощущение счастья и радости.

Сеансы группового гипноза напоминали попытку сделать косметический ремонт в разваливающейся квартире. Что-то происходило вовне и почти ничего не менялось внутри. Боль, страх, тревога никуда не исчезали. Они ненадолго затихали, пока голос психиатра уводил меня в «теплый океан, растворяющий проблемы в своих соленых водах». Ни слова о случившемся, просто путешествие в там и тогда, где все плохое позади. Попытка установить новую программу поверх сломанной. Обе версии программы психика отказывалась обслуживать, отбрасывала на сто шагов каждый раз, когда я делала маленький шаг вперед.