Если филистерство – это абсолютное отрицание эстетического, если оно отличено от неразборчивого панэстетизма дадаистов и мирской эстетики популярной культуры, становится проще понять, какую именно территорию должны занять филистеры. Филистеры не выступают против искусства ради искусства, у них вообще нет времени ни на какие искусства. Они никогда не проводят различие между хорошей мелодией и отвратной; они проходят мимо природных красот, не обращая на них никакого внимания; они безразличны к своей мебели; они никогда не разыщут шедевра на барахолке и не будут жаловаться на наличие «мусора» в современных художественных галереях. С их точки зрения, это всё мусор. Действительно, сама идея о том, что другие люди способны проводить эстетические различия между предметами и соответственно оценивать их, показалась бы им по самому своему существу нелепой. Поэтому они способны обмануть и то ожидание, которое требует от них вести себя иначе в присутствии таких эстетически ценных предметов. Они готовы выбрасывать мусор в живописных местечках, беззаботно прислоняться к картинам в Национальной галерее, сносить свои дома, занесенные в список культурного наследия, а на концертах громко разговаривать с соседями.

Конечно, есть много людей, которые иногда ведут себя по-филистерски, однако у них редко бывает какая-то идеологическая мотивация, и если попытаться исследовать идеологическую позицию, которую должны занимать филистеры, она окажется на удивление пустой. Филистерство, несмотря на всю свою предположительную вездесущность, отличается обескураживающей уклончивостью. В словарях теологии есть статьи по атеизму, а в словарях по политике есть информация по анархизму, но в словарях эстетики не бывает статей по филистерству[14]. Нет книг по его основаниям[15], в университетах нет соответствующих курсов, как не бывает и «Обществ развития филистерства», которые бы работали с широкой общественностью; не существует даже отделений «Анонимных филистеров», которые служили бы тем, кто стремится избавиться от этого недуга. Предположительные филистеры, если прижать их к стенке, неизменно доказывают, что на самом деле они совсем не филистеры, а просто люди, которые против разбазаривания государственных денег или какого-то иного общественного зла. По их собственным словам, они против не искусства как такового, а только искусства оскорбительного, расточительного или же нерепрезентативного для широких масс населения.

Любая попытка изучить филистерство должна прежде всего учесть любопытный факт: на филистерство постоянно обрушивается поток ругани, но не существует людей, которые бы сами считали себя филистерами и к которым такие разоблачения могли бы отсылать. Как это объяснить? Наблюдаемое отсутствие филистеров в культурном ландшафте могло бы указать на то, что филистерство – даже не редкий феномен, а попросту воображаемый, а некоторые готовы доказывать и то, что, если филистеры – это люди, которые считают любые культурные продукты не имеющими никакой ценности, такие люди существовать не могут. Аргумент касательно императива ценности (использованный Стивеном Коннором) или принцип обобщенной позитивности (сформулированный Барбарой Хернстейн Смит) излагается примерно так: отрицать ценность всего на свете – значит, если такое отрицание стремится быть хоть сколько-нибудь убедительным, непременно ценить само отрицание. Следовательно, как утверждает Смит в своей критике придуманного Батаем понятия абсолютной траты, «ни одна оценка чего бы то ни было, даже самой “утраты”, не может избежать идеи той или иной позитивности, будь она прибылью, выгодой или преимуществом в той или иной экономии»