– Так просто? А… если проиграю…?

– Плохим мыслям свойственно материализовываться, причем намного чаще, чем хорошим. Не МНЕ Вам это рассказывать.

– И все же, раз уж Вы упомянули справедливость.

– Об этом Вы узнаете в конце Игры. Так будет интереснее и, кстати, будет Вас больше стимулировать.

«Да… То самое предложение, от которого невозможно отказаться. Сыграть партию в шахматы. Учитывая еще то, что я в них сто лет не играл. Впрочем, что мне собственно терять, кроме того, что уже потерял. Точнее кого потерял…», – сделал глубокий вдох и через секунду принял решение. – «Любить, так любить. Стрелять, так стрелять. Играть – так уж играть!».

– Я согласен, Мессир.

– Отлично, пора начинать, а то мы заболтались. Ваш ход.

Осторожно откинувшись на спинку кресла, он лихорадочно прокрутил в голове варианты дебютов, пытаясь припомнить хотя бы десяток первых ходов, но системный анализ был сейчас ему не под силу.

«А не разыграть ли нам гамбит? Наподобие турецкого. Гм. Какое же там начало?», – смотря с умным видом на доску, он пытался изобразить кипучую мыслительную деятельность.

Все когда-то известные ему шахматные премудрости были давно и прочно погребены под ворохом более нужных знаний, мыслей, приложений.

«Наша вера вернее расчета, нас вывозит Авось», – либретто знаменитой рок-оперы подсказало самый распространенный русский способ решения сложных проблем. – «И что тут думать, прыгать надо. По крайней мере, хоть какое-то начало я помню, а там – прорвемся», – подумал он, и сделал первый шаг в этой странной и пока абсолютно не ясно во что могущей вылиться партии, бросив одну из центральных пешек в прорыв.

– Ферзевый гамбит? Интересное начало. Гм, пожалуй…, – и его противник ответил зеркальным ходом.

– Отлично, – улыбнулся он, – тогда так. – И поставил рядом с первой вторую пешку.

– А я поддержу, – собеседник прикрыл свою фигуру другой, королевской.

– Хода нет – ходи конем, – белый всадник скакнул вперед, угрожая черным.

– Что Вы так набросились? – собеседник в свою очередь подкрепил позицию конем.

– Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом, – промурлыкал потихоньку он и сделал бросок слоном, угрожая черному коню.

– Рано еще меняться, – второй черный конь поддержал своего собрата.

«Кто рано встает – тому Бог дает», – усмехнулся он, припомнив продолжение поговорки, —

«главное, ввязаться в бой, а там видно будет. Принцип Наполеона».

– Слишком рано и пусто? – вопросил с невинным видом, – а мне кажется, уже надо. Бью Вас. Собеседник улыбнулся кончиком рта:

– Ну что ж, мой следующий ход будет такой…

КАДАНС^>17

«Но в небе туманном зажглась молодая звезда…»

Сырой морской воздух ворвался в открытый рот, насытил разом взбодрившиеся от холодного потока легкие, с громким шелестом пронесся обратно через нос, прочистив на ходу мозги и приведя его в чувства. Возможно, что лучше бы он этого не делал.

Он стоял на крошечном карнизе, прижимаясь спиной к неровной поверхности скалы. Только что очнувшийся и еще не осознавший всю прелесть своего местоположения, он первым делом осторожно покосился глазами вниз, почему-то, полагая, что твердая почва под ногами – это главное и необходимое условие не смертельного положения. Простительное заблуждение.

Разочарование, отразившееся в побелевших от радости губах, стало первой, вновь испытанной эмоцией.

Далеко внизу бесстрастные волны яростно набрасывались на берег, захлестывая его тяжелыми валами воды, и нехотя отступали, готовясь к следующему броску. Шум моря походил на

^>17 Cadans – завершающая последовательность

дыхание огромного существа, лениво перебирающего своими бесчисленными щупальцами и пробующего на вкус эту непокорную пока землю.