– Вы, наверное, знаете, что шахматы очень напоминают человеческую жизнь. Эти шестьдесят четыре клетки черных ночей и белых дней, о которых говорил поэт… А может быть, наоборот: белых ночей и черных дней. Все зависит от того, с какой стороны от игрока поместить изображение… Или зеркало, если использовать символику. Белые и черные фигурки перемещаются по этим клеткам, подчиняясь жестким правилам, не смея отступить от них, при этом каждая из сторон стремится к одной цели – нанести поражение противнику. В этом и прелесть – нельзя перешагнуть через рамки, надо довольствоваться ограниченным набором движений. Но в то же время в руках игрока – бесконечное число вариантов, и как закончится партия, никто не знает. Это целая философия, – собеседник с наслаждением выпустил густую струю дыма.

«Ага, марксистко-ленинская, благополучно забытая еще курсе на втором», – усмехнулся он и вслух сказал:

– Интересная мысль, Мессир. Такое поэтичное сравнение мне в голову даже не приходило, – ирония была его второй натурой.

Тот, кого он назвал Мессиром, улыбнулся одними губами, но его странные глаза смотрели пристально:

– Я позволю себе цитату. Ведь Вы их так любите. «Все сущее – это шахматная доска, составленная из клеток дней и ночей, на которой Судьба играет людьми, как фигурами». Подумайте над этим. А теперь перейдем к делу. Я думаю, Вы понимаете, что оказались здесь, не случайно, хотя, будучи достаточно умным человеком, должны знать, что ничего случайного в этом мире нет. Просто не всем под силу связать следствие с причиной, построить простейшую логическую цепочку. Люди ленивы, ленивы и тщеславны. – Собеседник замолчал, как будто ожидая его ответа.

– Оказался я здесь явно не случайно, надо полагать, – он старался говорить ровно, хотя и выслушанная преамбула и вся обстановка, несмотря на принятые успокоительные меры, этому никак не способствовали, мягко выражаясь. – Поскольку мне у Вас просить нечего, следовательно, Вы собираетесь предложить мне некую сделку, если исходить из шаблонных представлений, которые многократно описаны в литературе.

Подняв брови домиком, он вопросительно посмотрел на собеседника, одновременно припоминая, некстати, один из рассказов Набокова, прочитанный лет… семнадцать назад, как раз на подобную тему.

– Браво, молодой человек, браво, так уж Вам нечего просить? – хитро улыбнулся собеседник, кутаясь в клубах дыма, – Вы никого ОЧЕНЬ знакомого, вернее сказать ЗНАКОМУЮ, сегодня не встречали…?

– … Встречал…, – он дернул уголком рта. – Честно говоря… зрелище было впечатляющее…

– И Вы, зная, что будет дальше, впрочем, – засмеялся незнакомец, – что человек может знать о том, что будет дальше. Но, все же, зная хотя бы ближайшую свою историю, не хотите внести некоторые изменения в нее, чтоб сейчас Вас не мучила иногда… смертная тоска от безысходности и беспомощности?

«Тоска без начала, тоска без конца…».

Нарочито медленно пыхнув сигарой и не глядя стряхнув пепел в подвернувшийся бокал, он сделал большой глоток божественного, хотя скорее дьявольского напитка, и собравшись с мыслями, спросил:

– Так это и есть Ваше предложение?

– Нет, это было бы слишком просто и не интересно. Предложение не в этом. Итак. Мы играем партию в шахматы. Но! Каждый ход в этой партии будет означать для Вас очень многое. У игрока есть множество вариантов, какой фигурой пойти и как пойти. Из каждого варианта вытекает следующее множество вариантов и так до бесконечности. Поскольку я играю лучше Вас, а некоторое чувство справедливости иногда свойственно и мне, – собеседник усмехнулся, – я уровняю наши шансы. У Вас есть Ангел, Вы его видели. Он, или вернее Она, будет Вам помогать. Но, – собеседник прищурил черный глаз, – Вам будут и мешать, так что, – развел руками, – думайте, прежде чем пойти. Думать Вы умеете. Выиграете партию – получите то, о чем мечтаете.