Игра напоминает симуляцию в лесу, среди заброшенных зданий, что запускал Элмс. Оружие было причудливо массивным, а вместо жилета, была шкала здоровья, что медленно могла восстанавливаться. В симуляции, если голограмма попадала в тебя, то система определяла серьёзность ранения, и если оно было смертельным, то тест прекращался. Всё гасло, погружая тебя в полную темноту на несколько секунд. В игре всё было проще: ранение в любую часть тела, одинаково сказывалось на «здоровье».

В комнате отдыха не было Луки, Гейба, и Франца. Отметив про себя это, ещё когда только вошла внутрь, я не озвучила это вслух. Будто мне было стыдно не знать где они. Но я боялась не только этого – я боялась, что под смех дельт, мне никто не ответит на мой вопрос.

Некоторые дельты продолжали делить между собой контролеры, когда игра уже началась. Мы делимся на две команды – пять человек от нашего отряда, и пять от отряда «Дельта». Игра запускается, и в памяти всплывают занятия и экзамен на получение звания рядового у Элмса.

«У системы всегда есть алгоритм, даже если вам кажется, что всё происходящее – хаос» – его самые первые слова, когда он начал обучение нашей группы.

Вот только сейчас, мы должны устранить не противника созданного системой, а вполне реальных людей, чьи действия определяются не только самочувствием, но степенью усталости и концентрации. Даже время суток, освещение, настроение и множество других мелких факторов влияли на исход игры.

«Вот почему ребята предпочитали играть в игры, а не ходить на тесты в симуляцию», – думаю я, отстреливаясь от кого-то из дельт.

Им нравится играть с реальными людьми, потому что каждый раз исход разный. Им нравится общаться и шутить во время игры, оттого они все так эмоционально реагировали на победы и поражения.

Это стало для меня открытием, как и тот азарт, с которым мне захотелось сделать всех дельт.

– Ал, уходи на три, – я начинаю командовать вслух.

Алекс мешкает, но вскоре, на его части экрана, я вижу, что он выполняет мою команду.

Сейчас главное устранить соперника как можно быстрее, а после за оставшееся время достигнуть контрольной точки. Время, за которое нужно было сделать всё это, зависело от количества игроков в одной команде: чем их было больше, тем меньше времени было, чтобы достигнуть контрольной точки.

– Эндрю, ускорься, – бросив взгляд на его экран, говорю я, – я прикрою.

Эндрю выполняет мою команду моментально, а я стреляю в кого-то из дельт (кажется это кто-то из парней), пока он убегает как можно дальше. Один из экранов дельт гаснет, и парень, что сидел слева от Мэдисон чертыхается. Теперь нас больше на одного. Мэд принимается раздавать команды, попутно обругивая всех, и путая в своих требованиях. В комнате воцаряется шум, исходящий от дельт.

– Рауль, прикрой Антона.

С противоположной стороны, где сидели Рауль и Антон, ничего не было слышно – Мэд продолжала обругивать своих подчиненных, а они спорили с ней в ответ. Вопль поражения, который издала девушка, сидевшая рядом с Мэд, мог достичь, пожалуй, академии.

Она была постоянной спутницей Мэдисон в главном корпусе, разве что на совещания Мэд приходила одна. Звали её, кажется, Джози Пэкуин.

– Антон, замедлись, – я начинала нервничать, из-за стремительно уходящего времени, – теперь вперёд, я прикрываю.

Девушка с короткими русыми волосами, с остервенением стреляла по мне, даже не стараясь прицелиться. Она жала на поверхность контролера со всей силы, видимо, надеясь, что так будет больше шансов меня уничтожить, пока я методично стреляла по ней из укрытия.

– Эндрю, вперёд.

Пока всё внимание было приковано к перестрелке между мной и этой девушкой, Эндрю первым достиг контрольной точки. Экран моей соперницы погас, и Мэдисон, крича мне угрозы и смеясь одновременно, погналась за мной.