– Именно об этом я давно хотел с тобой поговорить. Я не знал, как начать разговор с тобой, ты всё время была занята…

– А ты умер, – я перебиваю его, и какое-то время мы стоим молча глядя друг на друга.

– Я была на церемонии прощания с твоим прахом. Стояла возле таблички с твоим именем, уверенная в том, что всё происходящее – это правда.

Весь тот день пролетает в моей памяти, вызывая боль и отвращение. Я морщусь, от того, насколько глупым было моё положение. А после вспоминаю то, как Виктор оттолкнул меня, словно я недостойна, стоять возле него. Я закрываю ладонью глаза, желая провалиться сквозь землю.

– У тебя была возможность поговорить со мной, – не дав Ричи вставить и слова, говорю я, – и всё, что ты мне сказал, это то, что из меня получился хреновый капитан!

– Ты не понимаешь…

Ричи делает шаг навстречу мне, но я вновь отступаю, вжимаясь в кафельную стену.

– В тот момент, я не мог поступить иначе! Этого требовали сложившиеся обстоятельства.

– Обстоятельства потребовали сказать, что я плохой капитан и не часть отряда? А теперь ты с легкостью отказываешься от своих слов, и делаешь вид, что ничего не было!

Я отталкиваю его и бросаюсь к двери. Ручка не поддаётся, и я пытаюсь повернуть замок. Он щёлкает, и я с силой нажимаю на дверную ручку, как вдруг рука Ричи, мягко обхватывает моё запястье.

– Лив, я был не прав…

– А сейчас ты прав? Сейчас вы, верно, все правы, а я одна заблуждаюсь.

Резко вывернув руку, я освобождаюсь от его хватки, и быстрым шагом направляюсь к лестнице. Ричи не будет устраивать сцен с выяснением отношений при других парнях.

Сбежав по ступеням, я оказываюсь на первом этаже, где стало ещё теснее. Зелёные, синие, красные и голубые формы заполоняли собой пространство, и в комнате было не протолкнуться.

Меня кто-то окликает из парней, но я даже не оборачиваюсь. Может быть, это был Рауль или Рензо, но сейчас мне точно не хотелось ужинать, и тем более, разговаривать.

Я решаю, что извинюсь позже, а пока мне стоит уйти подальше.

«Но куда?» – я замедляю шаг, посреди оживлённой улицы.

И сразу же находится ответ – Армин. Он говорил мне, чтобы я зашла к нему вечером, чтобы снять все повязки, а самостоятельно я ничего не сделала. К тому же у меня нет заживляющего раствора, который избавил меня от шрамов. Пусть сейчас всего шесть вечера, может, он не сильно занят.

На улице прохладно, а куртка и рубашка остались в рюкзаке. Вздохнув, я направляюсь дальше. Может быть, получится задержаться у Армина и не придётся рано возвращаться обратно.

Как бы мне не хотелось поболтать с Армином, я всё же догадывалась, что он будет занят, и вряд ли сможет уделить мне время, больше, чем снятие повязок. Но и это спасло бы меня сейчас. Не от Ричи, а от собственных мыслей.

Я никого здесь не знала, кроме собственного отряда и нескольких человек из дельт, но ни с кем из них я не могу поговорить. Впрочем, и Армину о произошедшем разговоре между мной и Ричи я не смогу рассказать. А кому бы я могла такое доверить? Рите?

Погрузившись в свои мысли, я медленно бреду в сторону госпиталя.

С Ритой у нас случались откровенные разговоры, но я всегда выступала в роли слушателя. Я ни разу не доверила ей ни то, что случилось с нашим домом и мамой, ни то, что происходило в квартире Люси. Мы никогда не обсуждали то, что происходило в нашей компании ни до поступления, ни после. Она лишь раз откровенно рассказала о том, что было между ними с Риком, а я ни разу не обмолвилась о том, что было в парке. О том, что мои мысли были заняты тогда не только тем, как накопить на собственное жильё. Я ничего не рассказывала Рите о Викторе.